Елена Попова - Фламандские примитивы

Рогир ван дер Вейден «Портрет Карла Смелого»

Но примерно с середины XIVвека в Италии начинают появляться совсем другие изображения – сначала живописные (фресковые, в основном) а потом и скульптурные. Если ранее священными и главными были изображения божественные, то теперь фокус сместился на человека. Теперь не считалось постыдным любование красотой идеального человеческого тела, выверенными пропорциями, появился интерес к его внутреннему миру – эмоциям, размышлениям, переживаниям. Вселенная стала интересовать художника не просто как некий абстрактный фон, который просто надо чем-то заполнить, а как объект исследования. Появился интерес к древней геометрии; в архитектуру, а затем и живопись вернулась стройная перспектива.

Итальянцам в чем-то было легче – они географически находились в самом эпицентре античной культуры. Большинство образцов древнеримского искусства безвозвратно погибли, но все же кое-что осталось и в самом Риме, и в других городах. Своеобразному обновлению искусств способствовали и исторические события – накануне описываемого периода закончилась чехарда с «двойным папством» и Великим западным расколом, Авиньонский папский престол единогласно был признан ложным, быстро возродилось и стало расти значение Рима.

По другую сторону Альп с античными образцами дело обстояло намного печальнее. Их попросту не было. До Северных Нидерландов римляне вообще не дошли, Бельгика когда-то была провинцией Римской империи, но по сути это была цепь военных лагерей в холодном захолустье.

И все же Ренессанс зародился и здесь. Свой, без античных образцов.

Здесь, по всей видимости, источником изменений стали внутренние влияния, хоть контакты с Италией тоже имели место. В Северной Европе было множество университетов – эпицентров философской, научной и богословской мысли, отсюда распространилось книгопечатание, здесь были сосредоточены мощнейшие монархии средневековья. Здесь, в конце концов, зародились ростки новой религиозной мысли, что в конечном итоге позднее привело к Реформации.

Это не могло не отразиться на живописи. Изменения были постепенные и поначалу менее выраженными, чем в Италии. Художники и скульпторы еще долгое время игнорировали правильную анатомию тела человека и линейную перспективу (а возможно, попросту не владели необходимыми приемам). Однако и их не обошло стремление познания мира и человека, как центра мироздания. Удивительного мастерства северяне достигли в портретной живописи, им не было равных в тонкой детализации изображения и колористике. Здесь довели до совершенства технику масляной живописи. При этом на протяжении всего XV века северные художники еще были под сильным влиянием готических традиций.

Именно поэтому представители некоторых искусствоведческих школ предпочитают называть этот период Северной живописи «поздней готикой», считая первыми представителями ренессансных традиций Дюрера, Кранаха, Брейгеля и Босха. Другие (многие искусствоведы в США, например) чаще используют термин «Северный ренессанс». Он относится к Франции, Германии и Нидерландам, и к фламандским примитивам в том числе.

Возможно, у вас возникнет вопрос: а почему в данном случае Францию мы тоже относим к Северу? Да потому что к «поставщикам» Северного ренессанса относят все страны по эту сторону Альп, включая Францию, в противопоставление ренессансу Итальянскому. Тем более, исследуя отношения Франции и Бургундии, мы видим, что связи между этими странами были очень тесными, хоть и не всегда приятными.

Здесь можно пока отложить обзор терминологии и вернуться к истории.

Формально герцоги Бургундии подчинялись французским королям, более того, были их родственниками и принадлежали к единой династии Валуа. В реальности случилось так, что подвассальная Бургундия в определенный момент стала сильнее и богаче самой Франции, ослабленной изматывающей Столетней войной с Англией. Это не могло не вылиться в ряд конфликтов между Францией и Бургундией, продолжавшихся, то разгораясь, то затухая, почти 70 лет. Закончилось все неожиданно – можно сказать, бургундские Валуа со временем попросту выродились, и конфликт был исчерпан; правда, начались новые.

Расцвет культуры герцогства пришелся на долгое правление Филиппа Доброго – он правил более 47 лет, с 1419 по 1467. Потом было довольно беспокойное 10-летнее правление единственного его законного сына, Карла Смелого, убитого в бою со швейцарцами при Нанси в 1477 году. После Карла Бургундия перешла к его единственной дочери, Марии Бургундской, но и она погибла через пять лет на охоте. У нее был сын, Филипп Красивый, но на момент смерти матери он был совсем крошка, и поэтому от его имени пытался править его отец, Максимилиан Габсбург Австрийский, что вызвало сопротивление фламандского бюргерства. Конфликт немного затих, когда Филипп достиг совершеннолетия и стал править самостоятельно с 16 лет, но он умер совсем молодым в 1506 году, в возрасте 28 лет, правил всего 12 лет. В это время эпоха Примитивов по сути уже закончилась, но нам надо немножечко дальше проследить историю Нидерландов, чтобы окончательно разобраться в терминологии и не путать в дальнейшем этапы живописи.

У Филиппа была жена, Хуана Безумная, дочь властителей Кастилии и Арагона, короля Фердинанда и Изабеллы Католички. Хуана неспроста получила свое прозвище – она всегда была странной женщиной, а после внезапной смерти обожаемого мужа и вовсе сошла с ума и несколько месяцев таскала за собой гроб Филиппа, приказывая его иногда открывать, чтобы «поболтать» с супругом. Их с Филиппом сын Карл V родился в Генте и был, по сути, до мозга костей нидерландцем, но в 1519 году он принял еще и испанскую корону, так как помимо фламандского наследства отца к нему перешло и испанское наследство матери и бабки с дедом. Так началась история гигантской империи Габсбургов и испанский период истории Нидерландов.

Надо сказать, что Нидерланды – одно из первых буржуазных (бюргерских) образований Европы. Бюргеры (другими словами «горожане») в отличие от аристократов-дворян не имели земель, но зато они имели ремесленные цеха либо процветали за счет торговли – Нидерланды владели целым рядом невероятно удачных бухт, использовавшихся как международные порты.

Некоторые бюргеры были невероятно богаты, намного богаче, чем многие мелкие аристократы. Более того, по сравнению с другими странами они имели довольно широкие права – так уж повелось. Взаимоотношения с правящим двором здесь принято было регламентировать жесткими и весьма детальными законодательными актами и договорами, за исполнением которых фламандцы следили очень ревниво. Видимо, это некая национальная особенность, подкрепленная жесткими историческими реалиями – жители Нижних Земель всегда были помешаны на документах. Еще одна их вечная любовь – страсть к общественным объединениям: выборные магистраты, ремесленные гильдии и цеха, добровольные дозорные отряды, религиозные братства – и т.д; нидерландцы, столетьями осушая земли и отвоевывая их у моря, всегда жили очень тесно, но зато дружно, стараясь все свои проблемы решать сообща.