Франциска Шедеви - Александр I, Мария Павловна, Елизавета Алексеевна: Переписка из трех углов (1804–1826). Дневник [Марии Павловны] 1805–1808 годов

Конечно, в целом ряде случаев Мария Павловна могла положительно использовать свою двойственную ситуацию «между двух фронтов», – выступая как посредница, когда речь шла о поиске военнопленных из Франции и тех немецких государств, которые входили в Рейнский союз, или же о политической и даже финансовой поддержке Веймара (именно на эту сторону деятельности Марии Павловны намекает в своем письме от 29 марта / 10 апреля 1813 г. Елизавета Алексеевна). В 1813 г. Мария Павловна заботится о взятых в плен саксонских офицерах, сражавшихся на стороне Наполеона. Когда же часть русской армии, освобождая Европу, проходит через земли герцогства, Мария Павловна закладывает драгоценности, чтобы на полученные средства устроить госпитали для русских солдат. Тогда же она оказала помощь и генералу Н.Н. Раевскому, который, в сопровождении К.Н. Батюшкова, приехал в Веймар лечить рану, полученную в сражении под Лейпцигом [116].

Как писал мемуарист, «сколько обрадовало сердца россиян, когда они на пути своем увидели в некоторых местах, на воротах почти каждого дома, прибитые бумажки с российской надписью: “Земля русской принцессы Марьи Павловны!”… Жители были ласковы и старались оказывать гостеприимство русским. Эта государыня во время могущества Наполеона и войны в России, при всех своих смутных обстоятельствах, пленным русским, которые проходили ее пределы, учредила магазин, из коего выдавалось одеяние и делалось вспомоществование деньгами. При проходе же некоторых войск ее столицы через Веймар сама угощала генералов, штаб- и обер-офицеров, разговаривала с каждым ласково и приветствовала: “Велик Бог русских”» [117]. Приблизительно в тех же тонах описывал ситуацию в «Письмах русского офицера» и Ф. Глинка: «Йена принадлежит герцогству Веймарскому. Здесь все единодушно благословляют герцогиню Марию Павловну. Ее называют матерью-благотворительницею, ангелом кротости и добродетели» [118].

Весной 1813 г. император велел сестре под любым предлогом ехать в Теплиц, а затем в Карлсбад, где ее ожидали и он сам, и сестра Екатерина Павловна, поправлявшая свое здоровье после смерти супруга на карлсбадских водах. Если Мария Павловна останется в Веймаре, писал Александр, то подвергнет себя опасности увидеть кровь своих соотечественников – зрелище, избежать которого постаралась бы жена «последнего русского лавочника» (письмо из Дрездена 13 от апреля 1813 г.). На этот раз, прежде чем решиться покинуть Веймар, Мария Павловна сомневалась еще дольше, чем в прошлые годы, – поскольку все же надеялась защитить его жителей своим присутствием. Последние два месяца перед отъездом письма ее к матери наполнены рассуждениями о том, как несчастливы бывают маленькие государства, когда становятся игрушками в руках больших. И все же, после настоятельных писем брата, в апреле 1813 г. она покидает Веймар, отправляется в Теплиц, затем в Прагу, затем в Карлсбад (прикрывая свое бегство лечением на водах), затем опять в Прагу и в Вену. В июле – августе 1813 г. она вместе с сестрой присутствует на Пражском мирном конгрессе, наблюдая за интригами европейских дворов, за восхождением Меттерниха и Австрии, и сама становится, вместе с Екатериной Павловной, особым объектом манипуляции как особа, наиболее приближенная к русскому царю [119].

Еще раз Мария Павловна окажется замешанной – и кажется, помимо собственной воли – в большую политику в связи с вопросом о дальнейшей судьбе Саксонии, бывшей одним из главных союзников Наполеона. На нее в 1813 г. претендовали с одной стороны Пруссия и с другой стороны – Веймар. Причем последний – прикрываясь легитимными доводами об историческом праве эрнестинской линии на саксонский престол, «обманным путем» украденный в XVI в. альбертинцами [120]. Как показывает переписка того времени, пока Фридрих Август сам не отрекся от престола, Мария Павловна всячески старалась, чтобы к саксонскому королю и его правам относились уважительно. Однако именно ее, как представительницу Веймара, попытались использовать сторонники эрнестинской линии. И лишь когда в начале 1814 г. до нее дошли слухи о присоединении саксонских земель к Пруссии, она, всегда выражавшая опасения и недоверие к прусской политике экспансии, начинает активно защищать права эрнестинцев. По просьбе Тайного совета Веймара, но и по собственному убеждению она поддерживает Карла Августа, который в это же время пытается убедить Александра в Париже в своих законных правах на саксонский трон. Марии Федоровне она пишет о том, что в самой Саксонии поднимаются голоса за восстановление в правах эрнестинской линии, информирует брата в 1814 г. о письмах саксонских политиков к герцогской семье и веймарским министрам, где они высказываются за передачу власти над Саксонией герцогскому дому.

Впрочем, устремления эти оказались напрасными. Мария Павловна не убедила брата, который впоследствии на Венском конгрессе пожелал саксонскими землями возместить военный ущерб Пруссии [121]. Возможно даже, что вмешательство Марии Павловны привело к прямо противоположным результатам, поскольку в официальных документах она фигурировала как принадлежащая «Веймарской партии в Саксонии».

И все же именно на Венском конгрессе 1814 – 1815 гг., решавшем и решившем судьбу послевоенной Европы, присутствие Марии Павловны [122]сыграло важную роль если не в удовлетворении всех претензий герцога Саксен-Веймарского, то по крайней мере в обеспечении того привилегированного положения, которым герцогство пользовалось среди «малых» [123]немецких государств. Не случайно Александр предписывал в инструкции А.К. Разумовскому от 3 (15) февраля 1815 г. «особо защищать интересы герцога Саксен-Веймарского, Гольштейн-Ольденбургского и Саксен-Кобургского» и следить за обсуждением общих германских дел [124].

Как известно, в результате решений конгресса Веймарское герцогство было возвышено в ранг Великого герцогства Саксен-Веймар-Эйзенах, территория его была значительно увеличена за счет, в частности, княжества Фульда и других приграничных территорий (вопрос этот Мария Павловна подробно обсуждает в письмах к матушке – см. с. 407 и далее наст. изд.) Также была увеличена и численность его населения за счет 30 000 новых верноподданных, и Веймар получил возможность содержать собственную армию в 600 человек [125].

Менее, однако, известно, что за этим великодушным решением Александра в отношении герцогства Саксен-Веймарского скрывалось на самом деле его желание уладить финансовые дела сестры. И, в частности, исполнить один из пунктов брачного контракта, согласно которому воспитание ее детей должно было оплачиваться из денег герцогства, что до 1815 г. фактически не исполнялось, и Мария Павловна оплачивала воспитание дочерей из собственных капиталов. Получив Фульду в добавление к своим территориям, Карл Август обязывался как можно быстрее уладить вопрос об «уделе» (так называемый «apanage») Марии Павловны, выплатив ей из новых доходов причитающуюся ей по брачному контракту сумму [126](до сих пор это не исполнялось, считал Александр, только вследствие «чрезмерной деликатности его сестры» [127]).