Вячеслав Лютов - История Кыштыма

Этой описью, собственно, и завершается демидовская история Кыштыма…

Л. И. Расторгуев

Новый владелец – купец 1-ой гильдии Лев Иванович Расторгуев – был доволен сделкой и новым хозяйством. Под его начало перешло сразу несколько заводов: Каслинский, Шемахинский, Нязепетровский, два Кыштымских. Только в поселках Верхнего и Нижнего Кыштыма проживало 18 тысяч человек. Вместе с заводами ему были проданы села Рождественское, Воскресенское, Губернское, деревни Беспалово, Смолино, Григорьевка, Знаменская, Клеопинское, а также Сорокинская судовая пристань на реке Уфе.

Сам Расторгуев начинал мелким служащим в лавке вольского купца В. А. Злобина, державшего винные откупа, – и поднялся за счет торговли спиртным. Только на Среднем Урале Л. И. Расторгуев, откупив себе право торговли спиртным, открыл сразу 100 кабаков и нажил миллионное состояние, которое и вложил в Кыштымские заводы.

В 1810 году новокупленными заводами был получен правительственный заказ на выпуск ядер, бомб, картечи и гранат в связи с подготовкой к военным действиям против Наполеона.

Л. И. Расторгуев развернул дело с размахом, расширяя и модернизируя металлургическое производство. Свободные средства были – и не только за счет производства. Заводчик весьма умело обходил законы, занижая, как сказали бы сегодня, налогооблагаемую базу. Часть продукции оставалась неучтенной и продавалась контрабандно. Кроме того, Л. И. Расторгуев в обход строжайшего запрета правительства на добычу золота, что являлось государственной монополией, стал добывать его в районе таежной речки Сак-Елги. В 1812 году частным лицам все же разрешили добычу, но под строгим правительственным контролем и с обязательным налогом на прибыль. Но сколько золота прошло через руки Л. И. Расторгуева на самом деле, вряд ли кто сможет сказать.

Кстати, в том же 1812 году министру финансов было сообщено, что на Кыштымских заводах появились фальшивомонетчики. Из Оренбургского губернского правления на заводы для секретного следствия был отправлен коллежский асессор Угличинин. Ничего путного из этого следствия не вышло – но заводской исправник, как указано в донесении, «не допустил Угличинина до Кыштымских заводов и, быв в пьяном виде, оказывал ему разные грубости и обиды, а напоследок приказал взять его под караул, чрез что отнял у него средства к открытию виновных в выпуске фальшивых денег…»

Лев Расторгуев сделал особую ставку на старообрядцев – не только в силу своей личной причастности к раскольникам. Да, приобретя заводы, он прежде выстроил часовню в Каслинском заводе, а затем, в 1811 году, «профинансировал» старообрядческий монастырь на Сунгуле, который за четверть века стал одним из крупнейших центров на Урале. Но главный расчет оказался в другом – старообрядцы, как правило, были при деньгах, а потому всегда можно было воспользоваться старообрядческими торговыми капиталами в качестве ссуд. К тому же старообрядцы с их корпоративными связями на Севере, на Волге, в Сибири, в Москве на Рогожке помогали сбывать уральское железо, в том числе и «неучтенное», и становились, таким образом, крупными оптовыми скупщиками.

Новый хозяин бывал в Кыштыме наездами, предпочитая жизнь в деловом Екатеринбурге, где на Вознесенской горке велось строительство большого расторгуевского дворца. Заводами управлял один из его родственников, и управлял слишком жестко. Определенной продолжительности рабочего дня не было установлено, и люди работали с раннего утра до позднего вечера. Нормы работ заранее выставлялись невыполнимые, приказчики налагали большие штрафы и применяли физические расправы. Кроме заводских работ крестьяне бесплатно поставляли для заводских лошадей по 10 пудов сена каждый, по 5 пудов хлеба с каждой посеянной десятины земли. Были и другие повинности. Стоит ли удивляться, что именно здесь вспыхнут волнения мастеровых людей, а само дело ляжет на царский стол.

«Кыштымское дело» на царском столе – восстание Клима Косолапова.

Хронологию кыштымских волнений восстановить легко – благо, сохранился и опубликован журнал Особого комитета, организованного Александром I для ведения политических следственных дел. Причина волнений на Кыштымских заводах Л. И. Расторгуева оказалась не слишком нова. В 1819 году разразилась засуха, и все Зауралье, главный поставщик хлеба, оказалось на грани голода. Не изменилось особо положение и в последующие два года. Хлебные запасы в заводских магазинах были исчерпаны, а купить зерно на рынке было не на что, так как зарплата заводским рабочим задерживалась сверх меры.

18 февраля 1822 года заводские крестьяне написали исправнику Каслинского и Кыштымских заводов прошение: «Находясь мы в ведении господина своего уже с давнего времени и поныне, по распоряжению конторы все возложенные на нас заводские работы выполняем в самой точности без отлагательства, за которые не только надлежащей платы, но и пайкового провианта в свое время не получаем, отчего доведены до крайней с семействами своими бедности…»

Прошение осталось без ответа, и спустя полмесяца, в начале марта 1822 года кыштымские мастеровые, оставив самовольно заводские работы, явились в Екатеринбург с жалобою. Горное правление, нужно сказать, признало справедливость требований мастеровых и приняло дело к рассмотрению.

Дело рассматривалось по русскому обыкновению – долго и неповоротливо. 1 августа 1822 года Александр I утвердил Предписание, согласно которому, с одной стороны, заводчику Расторгуеву был поставлено «в непременную обязанность давать заводским людям такую за работу плату, чтобы они, невзирая на нынешнюю дороговизну, могли содержать и пропитывать себя с семействами безбедственно». С другой стороны, наказывались и ищущие справедливости мастеровые: «Главных зачинщиков своеволия /4 человека/ и неповиновения предать немедленно суду для поступления с ними по всей строгости законов. Остальных же затем 98 человек, следуя правилам полицейского исправления наказать… и водворить их с семействами на казенных Богословских заводах».

Это распоряжение о переселении и стало причиной активного возмущения рабочих. Как только в начале декабря для выполнения предписания прибыли в завод заседатель земского суда, заводской исправник, поручик этапной команды и отряд казаков, «мастеровые в многочисленности собрались перед заводскою конторою, имея под полами куски чугуна и каменья». Ситуация вышла из-под контроля сразу же. Заводской исправник Щедров был немедленно арестован, следом за ним под «крепкий караул» попали статский советник Федоровский и подполковник горной инвалидной команды князь Ураков. Руководила всем заводским неповиновением «мирская изба» под началом «главного зачинщика возмущения» Климентия Косолапова, «бойкого говоруна», как он назван в следственном деле, который, к тому же, пригрозил властям, что «под распоряжением своим имеет уже до 8 тысяч человек, а к обороне бунтующих собираются им разные орудия».