Вячеслав Лютов - История Кыштыма

Вывод был неутешителен: «Нигде не заметно следа отеческого христианского попечения о благосостоянии людей, которых здесь можно смело сравнить по скудным платам за работы с каторжными, а по изнурениям – с неграми африканских берегов…»

Впрочем, Харитонову и Зотову ставилось в вину не только жестокое обращение с рабочими, хищение золота, убийство беглых и прочие преступления. Продолжение следствия по Кыштымским заводам было обусловлено новой правительственной акцией – искоренением раскола. После восстания декабристов в 1825 году власти видели в раскольниках реальную политическую угрозу. Кыштымские управители Зотов и Харитонов принадлежали к расколу. Вспоминают, что, «когда тянулось их дело, то из Перми приезжали даже губернатор и архиерей сговаривать их перейти в единоверие, обещая прекращение процесса. Но уговоры не подействовали».

По распоряжению Николая I и тот, и другой в 1837 году были сосланы в Финляндию в город Кексгольм. Официальное обвинение оставалось прежним – за жестокость. Следом за этим последовал и разгром старообрядческих часовен, и гонения на самих старообрядцев. Вскоре Кыштымские и Каслинский заводы перейдут в государственное управление, что и станет итоговой точкой этого почти пятнадцатилетнего следственного дела.

Ефим Черепанов в Кыштыме

На таком историческом фоне в Кыштыме в середине 1830-х годов появится человек, чье имя всегда считалось прерогативой Нижне-Тагильского металлургического куста и предметом его особой гордости, – уникальный инженер-самоучка Ефим Черепанов.

В фондах Демидовского музея-заповедника Нижнего Тагила была найдена копия письма Главного Начальника Горных заводов Хребта Уральского к министру финансов от 30 сентября 1832 года о награждении Ефима Черепанова золотой медалью. Самое интересное в этом письме то, что известнейший на Урале механик Черепанов, оказывается, устанавливал одну из своих паровых машин в том числе на Верхне-Кыштымском заводе.

«… При обозрении заводов Хребта Уральского, я удостоверился, что везде на Урале крайне чувствителен недостаток в хороших мастерах по механической части. Но с тем вместе встречаются и отлично искуснаго в практической механике заводского служителя, Г.г. наследников Тайного Советника Демидова, Ефима Черепанова. Особенных склонности и способности его к разным ремеслам и преимущественно к механике замечены были в нем еще с самого детства… В 1820 г. он, для практики отправлен был Демидовым в Англию, а в 1825 г. послан был в Швецию.

Возвратясь оттуда на Уральские заводы, он в особенности доказал здесь свое искусство, устройством паровых машин. Первую устроил он в малом виде, при Нижнетагильском заводе; …другая при меднорудянском руднике, того же завода; третья тут же, в силу 40 лошадей, и четвертая в Кыштымском заводе наследниц Расторгуева, для вновь открытого медного рудника, в силу 30 лошадей…»

В архивных документах указывалось, что «администрация кыштымского завода Расторгуевых, видимо, решившая после волнений работных людей в 20-е годах более серьезно заняться вопросом улучшения заводской техники, обратились к администрации Нижне-Тагильских заводов с просьбой построить паровой двигатель для откачки воды из рудников…»

Паровая машина была установлена, по некоторым данным, на медном руднике Сак-Элгинского медеплавильного завода, вступившего в строй в 1837 году. Машина откачивала воду из двух шахт. В одном из «определений» заводской конторы за 1838 год говорится о применении парового двигателя «для откачки воды из двух шахт «по примеру тому, как ныне сделано в Кыштымских заводах при машине Черепановыми же устроенной…»

Ефим Черепанов застал уже основательно разросшийся город. Согласно документам XIX века в Кыштыме «домов обывательских деревянных при заводах Верхнем – 639, Нижнем – 83, селе Рождественском с деревнями – 405. Жителей во всех сих селениях мужского пола 2810, женского 3038». Отмечалось также, что «при Верхне-Кыштымском заводе для обучения детей имеется школа, в ней учителей 1, учеников 19. При оном же заводе церковь о двух этажей каменная…»

История строительства Белого дома

С именами первых заводчиков неразрывно связана история знаменитого символа Кыштыма – усадьбы Белый дом, которая будет «построена дважды».

Первые упоминания об усадьбе заводовладельцев Демидовых встречаются в ведомости, составленной в Кыштымской заводской конторе 4 ноября 1762 года: «…Дом господский о двух апартаментах складен собственными ж господина Демидова крестьянами из камня и кирпича в коем имеется 18 покоев. Покрыт сверху деревянным тесом, токмо внутри тех покоев еще совершенно недоделано. Около того дому двор, вокруг обнесен каменною стеною…»

Как видно из записи, Никита Никитич-младший, наученный пожаром на заводах, строил дом основательно. Но как внешне выглядела усадьба первоначально?

– В свое время каслинский исследователь В. М. Свистунов обнаружил в одном из дел Российского государственного Архива древних актов план и фасад первого каменного демидовского дома в Верхне-Кыштымском заводе, – рассказывает историк Г. Х. Самигулов. – Это было двухэтажное здание в стиле барокко. В оформлении фасадов дома использовался металл – чугунные колонны и балконные решетки со стороны двора, чугунные пилястры и решетки, имитирующие балконные ограждения, со стороны пруда, а также облицовка чугунными плитами верхнего края цоколя здания. Это была своего рода визитная карточка Демидовых – например, чугунная наружная терраса и чугунные лестницы, ведущие в сад, стали важной деталью оформления двухэтажного дворца Г. А. Демидова в Санкт-Петербурге.

Кыштымская усадьба тоже имела свою «статусность», что подтверждал путешественник и натуралист И. И. Лепехин, который посетил Кыштымские заводы в 1770 году. В своих заметках он писал, что «на берегу пруда возвышается двухэтажный каменный господский дом, обращенный лицом к пруду с оранжереей и садом», каменный забор замыкает комплекс в единое целое, а вершины башен венчают металлические флюгера в виде верблюдов – символа торговли. Господский дом отметит в своих заметках и П. С. Паллас.

Новые владельцы Кыштымских заводов – Расторгуев и Зотов – сочли усадьбу «скромной» и, затеяв капитальную реконструкцию, развернулись в полную силу, предпочтя классический стиль, который господствовал тогда в архитектуре. После перестройки значительно увеличилась площадь особняка: дом стал на этаж выше, расширился, к южному и северному фасадам были пристроены ризалиты, над центральной частью появился мезонин. Усадьбу украсили колонны и лепнина на фасадах.

Об этом памятнике архитектуры написано немало, но по-прежнему «белым пятном» остается имя автора. Дело в том, что пожар 1830 года уничтожил все документы, способные поведать правду. Ученые называют нескольких зодчих, причастных к рождению кыштымского шедевра. Так, по мнению искусствоведа М. Зыковой, его замысел мог принадлежать «архитектурному ученику» кыштымского завода тех лет Блинову-Михайлову или хорошо известному на Урале выпускнику императорской академии художеств зодчему Чеботаеву.