Марина Цветаева - Письма. Часть 1

Последнее мне напоминает один случай из нашего детства. «Он был синеглазый и рыжий», т. е. один чудный маленький мальчик в Nervi долго выбирал между Асей и мной и в конце концов выбрал меня, потому что мы тогда уехали. В Лозанне мы с ним переписывались обе, и однажды Ася получает от него такое письмо: «Пиши крупнее или совсем не пиши».

Загадываю сейчас на тебя по «Джулио Мости» — драматической фантазии в 4-х дейст<���виях> с интермедией, в стихах. Сочинение Н. К., 1836 г.

1. Твое настоящее:

Чем оправдаешь честного Веррино?

2. Твое будущее:

Я у него была: он предлагал

Какую-то свободную женитьбу.

Не моя вина, что выходят глупости!

Загадываю Лиле. [68] Е. Я. Эфрон.

1. Ее настоящее:

И отпусти ей грех, когда возможно,

И просвети ее заблудший разум,

Но не карай несчастную!

2. Ее будущее:

И может быть, вдвоем гораздо больше

Найдешь источников богатства.

1. Верино настоящее: [69] В. Я. Эфрон

Готова ль ты свое оставить место

И домом управлять?

2. Верино будущее:

Что за история! Совсем одета

Так рано! Не спала, — постель в порядке…

Максинька, об одном тебя прошу: никого из людей не вталкивай в окно сестрам, как — помнишь? — втолкнул меня. Мне это будет страшно обидно. М. б. ты на меня за что-нибудь сердишься и тебе странно будет читать это письмо, — тогда читай все наоборот.

МЦ.

Адр<���ес>: Усень-Ивановский завод. Уфимской губ<���ернии>, Белебеевского уезда, Волостное правление, мне.

Р. S. Пиши скорей, почта приходит только два раза в неделю и письма идут очень долго.

Скажи Елене Оттобальдовне, что я очень, очень ее люблю, Сережа тоже.

4-го августа 1911 г

Усень-Ивановский завод. [70] Написано на видовой открытке: «Усень-Ивановский завод (Уф. Губ.) Посадка хвойных дерев».

Милый Макс,

А когда ты мне (запустил) попал мячиком в лицо, я тебе прощаю. Мы сейчас шли с Сережей по деревне и представили себе, к<���а>к бы ты вышел нам навстречу из-за угла, в своем балахоне, с палкой в руках и начал бы меня бодать. А я бы сказала: — «Ма-акс! Ма-акс! Я не люблю, когда бодаются!» Теперь я ценю тебя целиком, даже твое боданье. Но т<���а>к к<���а>к это письмо слишком похоже на объяснение в любви, — прекращаю.

МЦ

P. S. Жму твою лапу.

Жму, ценю, прощаю! Жми, цени, прости!

Твой С. Э.

<���Рукой М. И. Цветаевой:>

Это письмо написано до твоего, 10 дней т<���ому> назад.

11-го августа 1911 г.

Усень-Ивановский завод,

Милый Максинька,

Одновременно с твоим лясьiм письмом, я получила 2 удивительно дерзких открытки от Павлова, [71] Малоизвестный поэт Н. В. Павлов, коктебельский сосед Волошина друга Топольского. [72] А. Д. Топольского

Мое молчание на его 2-ое письмо он называет «неблаговидным поступком», жалеет, что счел меня за «вполне интеллигентного» человека и радуется, что не прислал своих «произведений».

Я думаю отправить ему в полк открытку такого содержания:

«Милостивый Государь, так как Вы, очевидно, иного далекого общества, кроме лошадиного, не знаете, то советую Вам и впредь оставаться в границах оного.

На слова, вроде „неблаговидный поступок“ принято отвечать не словами, а жестом».

________

— Как хорошо, что лошадь женского рода!

С удовольствием думаю о нашем появлении в Мусагете втроем и на ты! Ты ведь приведешь туда Сережу?

А то мне очень не хочется просить об этом Эллиса.

Спасибо за письмо, милый Медведюшка.

Меня очень обрадовало твое усиленное рисование, Сережу тоже, — по какой чудной картине ты нам подаришь, с морем, с горами, с полынью! Если ты о них забудешь при встрече в Москве, ты ведь позволишь нам напомнить, — vous refraîcher la mémoire? [73] Освежить вам память (фр.).

Сережа готовит тебе сюрприз, я… мечтаю о твоих картинах, — видишь, как мы тебя вспоминаем!

Макс, я сейчас загадала на тебя по Jean Paul’y и вот что вышло: «Warum erscheinen uns keine Tierseelen?» [74] Почему нам не являются души животных? (нем.)

— Доволен?

Довольно глупостей, буду писать серьезно.

Сперва о костюмах:

У меня с собой только серая юбка, разодранная уже до Коктебеля в 4-ех местах. Я ее каждый день зашиваю, но сегодня на меня упал рукомойник и разодрал весь низ. Мы и его и ее заклеили сургучом.

— Во-вторых, о Сережином питании: он выпивает по две бутылки сливок в день, но не растолстел.

— В-третьих, о моей постели: она скорей похожа на колыбель, притом на плохую. В середине ее слишком большое углубление, так что ложась в нее, я не вижу комнаты. Кроме того, парусина рвется не по часам, а по минутам. Стоит только шевельнуться, как слышится зловещий треск, после к<���оторо>го я всю ночь лежу на деревяшке.

— В-четвертых, о книгах: я читаю Jean Paul'a, немецкие стихи и Lichtenstein. [75] Роман немецкого писателя В. Гауфа Представь себе, Макс, что я совсем не изменилась с 12-ти л<���ет> по отношению к этой книге.

Жду письма с Мишиным дуэлем. [76] Видимо, какая-то выходка Михаила Лямина, двоюродного брата М. Волошина. Спящей Царевной, названием и описанием предназначенных нам картин, всем, что не лень будет описать — или не жалко.

Спасибо за Гайдана, 4 pattes [77] 4 лапы (фр.). и затылок. А когда ты в меня мячиком попал, я тебе прощаю.

МЦ.

У<���сень> Ив<���ановский завод>

Милый Макс!

Я готовлю тебе один подарок. Мне кажется — ты будешь им доволен. Очень жалею, что меня сейчас нет в К<���октебе>ле — был бы с удовольствием твоим секундантом. Мы часто вспоминаем тебя. И «баю-бай» вспоминаем. Целую тебя

Сережа

Макс, отпечатай мне несколько коктебельских снимков. [78] Летом 1911 г. Волошин сделал отдельные и групповые фотографии сестер Цветаевых, Эфрон и других обитателей дома. Ну, пожалуйста! Целую тебя.

МЦ

14-го августа 1911 г

Усень-Ивановский завод

Милый Макс,

А когда ты мне запустил и попал мячиком в лицо, я тебе прощаю. Мы сейчас шли с Сережей по деревне и представляли себе, как бы ты вышел нам навстречу из-за угла, в своем балахоне, с палкой в руке и начал бы меня бодать. А я бы сказала: — «Ма-акс! Ма-акс! Я не люблю, когда бодаются!» Теперь я ценю тебя целиком, даже твое бодание. Но так как это письмо слишком похоже на объяснение в любви — прекращаю.

МЦ.

<���…> Это письмо написано до твоего, 10 дней тому назад.

22-го сент./ 5-го окт. 1911 г. Москва

Милый Макс,

Спасибо за открытки.

Тебя недавно один человек ругал за то, что ты, с презрением относящийся к газетам, согласился писать в такой жалкой, как Московская. [79] В 1911 г. М. Волошин выехал в Париж в качестве корреспондента «Московской газеты». Я защищала тебя, как могла, но на всякий случай напиши мне лучшие доводы в твою пользу.