Николай Гоголь - Письма 1842-1845 годов

Не получая от тебя никакого до сих пор письма, я полагаю, что дела наши идут безостановочно и в надлежащем порядке. Я немного замедлил высылкою остальных статей. Но нельзя было никак: столько нужно было сделать разных поправок! Посылаемую ныне «Игроки» в силу собрал. Черновые листы так были уже давно и неразборчиво написаны, что дали мне работу страшную разбирать. Но более всего хлопот было мне с остальной пиэсою «Театральный разъезд». В ней столько нужно было переделывать, что, клянусь, легче бы мне написать две новых. Но она заключительная статья всего собрания сочинений и потому очень важна и требовала тщательной отделки. Я очень рад, что не трогал ее в Петербурге и не спешил с нею. Она была бы очень далека от значенья нынешнего, а это было бы совсем нехорошо. [Далее начато: Я еще] Переписка ее еще не кончена. Не сердись. Ты не понимаешь, как трудно переписывать и стараться быть четким в таком мелком шрифте. Порядок статей последнего тома ты, я думаю, <���знаешь>: «Ревизор», потом «Женитьба» и под нею написать в скобках: (писана в1833 году), п<���отом> на одном белом листе: «Драматические отрывки и отдельные сцены с 1832 по 1837 год», а на другом, вслед за ним: «Игроки» с эпиграфом, потом [Далее было: после этого ] всякая пиэса с своим заглавным листом: «Утро делового человека», «Тяжба», «Лакейская», [Далее было: Светс<���кая?>] «Сцены из светской жизни», «Театральный разъезд после представления новой комедии». Получил ли хвост «Ревизора», посланный мною три недели назад? Уведомь обо всем. Всё лучше знать, чем не знать. И будь еще так добр: верно, ходят [ходят о] какие-нибудь толки о «Мертв<���ых> душах». Ради дружбы нашей, доведи их до моего сведения, каковы бы они ни были и от кого бы ни были. Мне все они равно нужны. Ты не можешь себе представить, как они мне нужны. Не дурно также означить, из чьих уст вышли они. Самому тебе, понятно, не удастся много услышать, но ты можешь поручить кое-кому из тех, которые более обращаются с людьми и бывают в каком бы ни было свете.

Прощай. Обнимаю тебя и целую сильно! Адресуй прямо в Рим (Poste restante). Через две недели я уже буду в Риме. Будь здоров и да присутствует в твоем духе вечная светлость, а в случае недостатка ее обратись мыслию ко мне, и ты просветлеешь непременно, ибо души сообщаются, и вера, живущая в одной, переходит невидимо в другую. Прощай.

Твой Гоголь.

На обороте: à S. Pétersbourg (en Russie).

Его высокоблагородию Николаю Яковлевичу Прокоповичу.

В С. Петербурге, на Васильевском острове, между Большим и Средним проспектом, в 9 линии, в собственном доме.

Пишу к вам письмо вследствие прочтения нескольких разрозненных листков из биографии Фонвизина, которые вы прислали Языкову. Я весь [полон сего] чтения. Я читал прежде отрывки, и уже в них [и уже п<���о> отрывкам многосторонность] видны следы многообъемлемости ума вашего. [Далее начато: Не го<���ворю>] Теперь я прочел в большей целости — почти половину всего сочинения [Далее начато: Не скажу] (многих листков из середины недостает). Не скажу вам ничего о глубоком достоинстве [о полно<���те> и достоинстве] всего сочинения: об интересе эпохи и лица и [Далее было: живости] самого героя биографии. В них меня ни один столько не занял, как сам биограф. Как много сторон его сказалось [отразилось] в этом сочинении! Критик, государст<���венный> муж, полит<���ик>, поэт, всё соединилось в биографе, и какая строгая многообъемлемость! Все принесли ему дань, со всего взята <���она>. Столько сторон соединить в себе [в одно<���м> уме] может только один [Далее было: глубокий и] всемирный <���ум>. [Вместо этого было: Соединение таких многообразных сторон может быть [в одном человеке, истина только] в таком человеке, который составляет явление всемирное] И ваше поприще другое. Простите ли вы мне дерзость указать [Позвольте мне указать] ваше назначение? Но бог одарил меня [Далее начато: чутьем узнавать и постигать] предметом многих наслаждений и благодарных молитв, чутьем узнавать человека. Назначение ваше и поприще явно. Неужели вы не видите? Вы владеете глубоким даром историка — венцом божьих даров, верх<���ом> развития [Далее начато: многостор<���оннего>] и совершенства ума. [Далее вторично начато: а. Бог одарил меня одним из драгоценных <���даров> — чутьем узнавать и видеть б. Из всех даров, которыми бог наградил меня, глубже всего благодарю я за дар узнавать] Я вижу в вас историка в полном смысле сего слова, [Далее начато: а. Вы долж<���ны> б. Грех] и вечные упреки будут на душе вашей, если вы не приметесь за великий подвиг. Есть царствования, заключающие в себе почти [как бы] волшебный ряд чрезвычайностей, [Далее было: ряд огромностей] которых образы уже стоят пред нами колоссальные, как у Гомера, несмотря на то, что и пятидесяти лет еще не протекло. Вы догадываетесь, что я говорю о царствовании Екатерины. Нет труда выше, благодарнее и который бы так сильно требовал глубокомыслия полного, [столько глубокомыслия] многостороннего историка. Из него может быть двенадцать томов чудной истории, и клянусь — вы станете выше всех европейских историков. В этом труде вам откроется много наслаждения, вы много узнаете, чего не узнает никто и что больше всего. Вы узнаете [Далее было: в нем себя] глубже и много таких сторон, каких вы, может быть, по скромности не подозреваете в себе. Ваша жизнь будет полна!

Во имя бога не пропусти<���те> без внимания этих слов моих! По крайней мере предайтесь долгому размышлению, они стоят того, потому что произнесены человеком, [В подлиннике недоисправлено: тем человеком] подвигнутым [который подвигнут] к вам глубоким уважением, сильно понимающим их.

Совесть <���бы> меня мучила, если бы я не написал к вам этого письма. Это было веленье [Далее было: потребность] извнутри меня, и потому оно могло быть божье веление, итак, уважьте его вы.

Если вздумаете написать мне, адресуйте прямо в Рим, в Poste restante.

Nicola Gogol, essendo giunto in Romo con un suo amico incomodato ed avendo piu volte ricercato il sig Hartmann nella sua abitazione, ha saputo essere in Frascati e siccome tanto esso, che il suo amico hanno bisogna della sua assistenza, cosi lo prega a voler avere la compiacenza di recarsi in Roma al piu presto possibile, prevenendolo, che il medesimo allogia nella solita abitazione in Via Felice № 126, persuaso que sara poi favorirlo, glie ne anticipa, li suoi ringraziamenti e si di dichiara etc.

Giovedi 13 Ottobre 1842.

Адрес: Al Sig

Sig Hartmann.

Villa Falconieri. Frascati.

ПЕРЕВОД.

Николай Гоголь, прибывший в Рим вместе со своим больным другом, посетив несколько раз квартиру г. Гартмана, узнал, что последний находится в Фраскати. А так как друг его нуждается в помощи г. Гартмана, то он просит г. Гартмана оказать ему любезность и как можно скорее вернуться в Рим. Он предупреждает, что проживает на своей обычной квартире в Via Felice № 126. Убежденный в содействии г. Гартмана, он заранее выражает ему свою благодарность и изъявляет свое почтение.