Ада Баскина - Золотая середина. Как живут современные шведы

Тот же результат, по мнению Йена, только более быстрый, был бы, если бы родители отшлепали непослушных девчонок или хотя бы прикрикнули на них. Но более отдаленные последствия оказались бы совсем разными. В последнем случае дети наблюдали бы модель поведения взрослых – агрессия, расправа, раздражительность, – которую в будущем взяли бы себе за образец. В первом же, реальном, случае они увидели совсем другую норму поведения. И, став взрослыми, скорее всего унаследуют этот стиль отношений – спокойный и терпеливый.

Считается, что это свойство национального характера – миролюбие, бесконфликтность – прямо повлияло и на внешнюю политику Швеции. Почти столетие, с 1914 года, шведы не воевали. В кровавом XX веке им удалось избежать обеих мировых войн. Они не вступили в конфронтацию ни с одним государством. Конечно, добродетель эта тоже не без греха: многие упрекают Швецию в неразборчивости и терпимости к тоталитарным режимам. Ну да какой же человек безгрешен? А уж страна-то и подавно.

Мы едем в субботу из пригорода на вечеринку к друзьям моего приятеля в Стокгольм. Точно рассчитать время в пути трудно, поэтому выехали с запасом.

А вот и дом, куда мы приглашены к шести часам. Мой приятель (он сидит за рулем) останавливается у подъезда, отворачивает манжет куртки и смотрит на часы.

– Пять сорок семь, – говорит, затем снова включает передачу. – Поехали!

– Куда? – недоумеваю я.

– Куда-нибудь недалеко.

Мы отъезжаем на пару кварталов и начинаем нарезать круги, объезжая дом по ближайшим улицам. По дороге мой приятель раскланивается с водителем другой машины. Через пару минут он опять сигналит тому же знакомому.

– Это Хенрик, – объясняет он мне. – Тоже прибыл раньше времени.

Наконец мой приятель решает припарковаться, высматривает пустое пространство. Увы, все парковочные места заняты. Свободное есть в квартале от дома. Мы выходим из машины, и тут он начинает меня торопить: «Прибавь шагу, ведь уже без двух минут шесть».

В шесть часов пять минут все гости дисциплинированно сидят за столом.

– А где же Ларс-Олоф? – обеспокоено спрашивает хозяйка. – Может быть, с ним что-то случилось?

В этот момент раздается звонок в дверь и запыхавшийся Ларс-Олоф взволнованно объясняет, что ему пришлось припарковаться за три квартала отсюда, мобильник, как на грех, выключился, и он не смог предупредить, что задерживается на пять минут.

Это принятая норма. Люди приходят точно в назначенное время: ни раньше, ни позже. Это касается как частной вечеринки, так и делового свидания или заседания. В последнем случае в повестке дня стоит время не только начала собрания, но также и его окончания. Я наблюдаю, как отстукивает объявление о предстоящем заседании кафедры секретарша Лена (почему-то у большинства знакомых мне секретарш именно это, по-моему, чисто русское имя, но здесь меня уверяют, что оно чисто шведское). Составив объявление, Лена заканчивает: «Начало в 14. 00, окончание в 15. 45».

– Как же вы можете точно рассчитать, сколько времени продлится кафедра? – спрашиваю я. – Вы же не знаете, сколько каждый профессор будет выступать?

– Почему не знаю? – удивляется Лена. – Известно же: каждое выступление по десять минут. Не больше.

– А если меньше?

– Тогда кто-то другой может прибавить себе лишнее время.

Эта точность по предыдущему зарубежному опыту совершенно мне непривычна. Американские студенты могут прийти чуть раньше, а могут и опоздать. Во время лекции я то и дело вижу, как открывается дверь и входит какой-нибудь студент с кружкой кофе, без тени смущения садится на свободное место: это никого не удивляет. Поэтому и на свою лекцию на факультете журналистики Гётеборгского университета я спокойно прихожу на пару минут позже. Меня встречает взволнованная декан Марина Гершетти.

– Никого нет, – говорит она. – Боюсь, что объявление в Интернете не успели прочитать: секретарша разослала его только вчера.

На пороге появляется девушка и сообщает:

– Лифт не работает. Я поднималась пешком.

А вслед за ней вваливается целая толпа студентов, объясняют: они пришли вовремя, но лифт остановился, поэтому задержались.

Это стремление к точности выражается, в частности, и в любви к цифрам. На больших конференциях и съездах свое выступление докладчик непременно подкрепляет диаграммами, схемами, цифровыми выкладками. Это происходит даже тогда, когда речь идет о сферах, далеких от количественных измерений, например, лингвистике или филологии.

Цифры здесь вообще очень важны. Вот что об этом пишет Сьюзен Сонтаг:

«Порой вместо психологического проникновения шведы насыщают свои выступления, да и просто частные беседы, числительными. В разговорах на вечеринках можно услышать реплики такого рода: „В котором часу вы вчера пошли спать?“; „Не помните, сколько солнечных часов было в прошлом месяце?“; „Какую ренту вы платите за свою квартиру?“. Иными словами, идет обмен нейтральной информацией, не включающей впечатления, размышления, догадки. На вопрос: „Что вы об этом думаете?“ собеседник может ответить: „У меня по этому поводу нет достаточной информации“. Если же все-таки настаивать и попросить его поделиться мнением без точных фактов, он впадет в такое сильное напряжение, что вы откажетесь от своего вопроса».

Преподаватель журналистики Ян-Олоф Гулло, не раз бывавший в России, спрашивает меня:

– Почему русские так плохо оперируют цифрами? Как-то в Петербурге мы обсуждали с коллегой-филологом совместный проект и постарались подсчитать расходы. Нужно было сложить, умножить и разделить определенное количество дней, часов и рублей. Он принимался за это дело несколько раз и запутался вконец. Я же очень легко сделал все вычисления.

– Но ведь он же гуманитарий, ваш русский коллега, естественно, у него плохо с математикой, – вступилась я за соотечественника.

– Я тоже гуманитарий, – возразил Ян-Олоф, – но этому же в школе учат. И еще, – продолжал он, – мне показалось, что русские не любят находить адреса по карте.

Шведы же напротив, ходят по малоизвестным им городам внутри страны или за рубежом, не отрывая глаз от карты в руке. А если станут вам описывать, как добраться до нужного места, то непременно начнут с того, что возьмут чистый лист бумаги и нарисуют на нем точный маршрут вашего передвижения. То есть карту-схему.

Я думаю, что именно рациональный, хорошо просчитанный подход позволяет шведам прекрасно организовывать разные стороны своей жизни. Ну, скажем, очередь. Мы в России хорошо знаем, какое это нудное дело. Но и в других странах, например в Америке, мне приходилось постоять в очереди, например, в банке или на почте. В Швеции очередей нет. Их заменяют талоны. Это меня поразило еще в посольстве Швеции в Москве.