Вокруг Света - Журнал «Вокруг Света» №1 за 2004 год

21 января – спокойное время. Я остановил сани на песчаной лагуне, распряг собак и принялся готовить очаг. Снова полнолуние, почти месяц миновал со дня моего отъезда из Антипаюты. Полярное сияние освещало небо Севера. Я наблюдал за своим стойбищем позади костра. Пушок, мой коренной пес, смотрел на меня своими волчьими глазами. Неужели я на планете Земля? Это воистину ирреально! Костер из корней деревьев не давал никакого тепла. И тому была причина: термометр показывал –62°. Я закончил обед у костра, от искр, принесенных поднимающимся ветром, загорелась перчатка. К несчастью, вскоре поднялась буря, и мое пристанище – палатка терзалась неистовым шквалом. Вот она, сибирская зима, мороз, который сковывает вас и больше не отпускает. Жизненно важно не вымокнуть, но это очень трудно, и я много времени провожу на биваке. И все же, если проанализировать мое положение, трудности не так уж возросли. Настоящее беспокойство вызывало лишь время, необходимое для прохождения пути, и проблемы бивака, которые, принимая во внимание усиление мороза, удвоились. Каждое движение оказывалось невероятно медленным. Даже рассудок как будто затормозился. Результат: три часа на путь, четыре часа сна, остальное – жалкое существование крота…

Ближе к истоку русло реки становилось каньоном. Я наблюдал, как сгущается туман. Какой холод и какая дикая красота! Этот холод настолько силен, что обжигает язык, глаза, склеивает веки, стоит их сомкнуть. Я очень надеялся найти стойбище оленеводов, единственных кочевников, остающихся в этом районе в это время года, но в течение недели так и не напал на их след. Без сомнения, мне еще повезло, что я не превратился в ходячий кусок льда.

Мы достигли реки Мессояха и побили собственный рекорд: сегодня было пройдено 40 км, настолько благоприятно состояние льда. Во мне просыпалась надежда, тем более что вновь появилось солнце. Я долго наблюдал за красным диском, который поднимался над горизонтом и мало-помалу желтел, и радовался, как ребенок. В течение недели я встречал останки осенних жилищ рыбаков. Но где же база газовиков? Возбужденные собаки обнаружили ее в тот же день. Мы проезжали мимо обломков газопровода и внезапно увидели черную точку в излучине реки: машина, очевидно, направлялась прямо к нам. Наверное, вид у меня был дикий, странный, и я не мог удержаться от хохота, глядя, как изумленно рассматривает мужчина мои нелепые наряд и экипаж.

– Ты откуда?

– Из Антипаюты.

– ?

Я в свою очередь с еще большим любопытством спросил, откуда едет он. Из Соленого, сообщил водитель, это всего в пяти километрах отсюда.

Что сказать о базах газовиков, которые я повстречал прежде, чем добрался до Енисея? Это огромные полевые бараки, но прием, оказанный мне их обитателями, людьми, работающими в неимоверно суровых условиях, был необычайно теплым.

И вот наконец долгожданный Енисей, во всем своем великолепии. Несмотря на препятствия, которые замедляли наше продвижение: сильный ветер, не дающий дышать, и температуру –45°, он показался мне менее суровым, чем Обь. Ледокол прокладывал себе путь вдоль северного побережья. Почти каждый день одно из таких судов осуществляет связь по маршруту Мурманск—Дудинка через Архангельск. После изнуряющего пути против ветра мы прибыли в Дудинку.

Жиль Элькем | Фото автора

Перевод Динары Селиверстовой

Продолжение следует…

Имя Сергея Михайловича Прокудина-Горского – талантливого русского изобретателя, химика и фотографа – на протяжении многих лет оставалось незаслуженно забытым на родине. А между тем он был одним из первых, кому еще в самом начале века XX удалось добиться значительных успехов в цветной фотографии. По поручению последнего российского императора Прокудин-Горский в период с 1909 по 1915 год совершил не одну экспедицию по самым отдаленным уголкам империи и оставил потомкам необычайно интересную коллекцию фотографий, состоящую из более чем 10 000 снимков.

Родился Сергей Михайлович Прокудин-Горский в дворянской семье в Петербурге в 1863 году. Окончил Александровский лицей, учился на естественном факультете Петербургского технологического института и одновременно посещал лекции и лабораторные занятия Д.И. Менделеева в Университете. Затем уехал в Германию, где и заинтересовался успехами ведущих западноевропейских химиков в области правильной передачи цвета («ортохроматики»). Будучи в Париже, он некоторое время работал совместно с химиком Эдме-Жюлем Момене. Вернувшись в Россию, Прокудин-Горский продолжил свои изыскания в области фотографии и химии, организовал фотографические курсы, а с 1906 года стал редактором журнала «Фотограф-любитель».

После того как он получил возможность свободно перемещаться по России, первым объектом его документальной съемки стала Мариинская система каналов. Затем Прокудин-Горский побывал на Урале, в Сибири, на Волге. В 1911 году, к 100-летию войны с Наполеоном, снимал Бородино и его окрестности. Первая мировая война помешала продолжению экспедиций, но не остановила Прокудина-Горского – в 1914-м он продолжил свою фотолетопись на фронтах, в действующей армии. Революция 1917 года поставила его перед выбором – вряд ли «фотограф царя» мог чувствовать себя в безопасности в большевистской России. И Прокудин-Горский принял решение эмигрировать вместе с семьей.

Часть снимков, в основном те, где были запечатлены гидросооружения, мосты, другие важные стратегические объекты, конфисковали новые власти. Не удалось Прокудину-Горскому вывезти и фотографии членов царской семьи, кроме единственного портрета цесаревича Алексея. Два года провела семья Прокудиных-Горских в Норвегии, затем перебралась в Англию. Там Сергей Михайлович выступал с лекциями в лондонском Королевском фотографическом обществе. Переехав в 1922 году в Ниццу, Прокудин-Горский работал вместе с братьями Люмьер. Умер он в Париже в сентябре 1944 года, вскоре после освобождения французской столицы от немецкой оккупации войсками союзников.

Еще в 1904 году Прокудин-Горский задумал беспрецедентный по своим масштабам проект – зафиксировать в фотографиях современную ему Россию. Но кроме многочисленных технических сложностей ему пришлось столкнуться с проблемами совсем иного рода. В связи с ограничениями, наложенными тогдашней системой полицейского контроля, некоторые области империи были вообще закрыты для въезда. С подобными препонами бороться было бессмысленно.