Владимир Уборевич - 14 писем Елене Сергеевне Булгаковой

Не знаю. Знаю только одно.

Он никогда не вспоминал Гражданскую войну и тем более себя в ней, никогда не говорил громких фраз. Это он, это его натура. Он ушел, так и не рассказав мне ничего о себе. В России он, мне кажется, все же оставался чужаком, всю жизнь отдавал работе, и был очень одинок. Не знаю, почему мама отказалась ехать с ним в Смоленск.

Я очень хорошо чувствую сейчас, что с годами он становился все более одиноким. <���…>

Целую нежно.

Милая моя, родная Тюпочка!

Вчера не написала Вам ни строчки. Днем нас пригласили в студию документальных фильмов. Был просмотр фильма «Герои не умирают». Фильм посвящен Тухачевскому, Блюхеру, Егорову, Якиру и папе. Хороший фильм. Собран из старых кинопленок.

К сожалению, кадров с папой почти нет. Зато Михаил Николаевич сохранился в очень многих кадрах, Якир тоже. В 22 году во Владивостоке папу я увидела худенького и очень смешного. Думала, что буду реветь, как белуга, но с нами был Вовик (сын В. И. Уборевич – Ю. К. ), и в общем я не психовала. <���…> Столько знакомых лиц, молодых и веселых. И никого в живых, кроме двух легендарных конников.

Елена Сергеевна! <���…> Я жила себе и жила, хорошо и весело. Иногда грустно, так как была болезненная девочка, и много времени проводила в постели. Никогда меня не занимал вопрос: «Что делали мои родители до и после Советской власти», и я не думаю, что вообще дети живут свое детство более разумно. Если вспоминать о папе, то только не для публики, так как в общении обыкновенной дочери даже с необыкновенным отцом ничего нет, что бы подлежало исследованию. Я жила себе, и был у меня папа, военный. Такой веселый, подтянутый, добрый, что я его любила больше мамы, хотя в этом боялась сознаться даже себе.

Папу я видела в часы его досуга. На даче ли в Москве или в Смоленске, на курорте, дома, у Микоянов в Зубанове. Он не относился к родителям, пичкающим своих детей нравоучениями (не в пример маме). Не знаю, как он это мне преподнес, но точно знаю, что он страстно любил математику. В пятом классе я с ужасом встретилась с задачами о поездах, идущих всякими способами из городов А и В. <���…> По-моему, это самые трудные задачи во всей десятилетке. Помню, как папа в его кабинете в Москве взялся мне такие задачи объяснять и объяснил их мне очень ясно.

С тех пор я очень люблю математику, и особенно старалась в ней, когда его уже не было (в детдоме), радуясь, что папа был бы мной доволен.

Елена Сергеевна! Вы, наверное, не знаете, что семья наша до 25 года жила на Дальнем Востоке, 25 – 27-й – в Ростове-на-Дону, где папа был командующим Северокавказским округом. С 27 по 28 год мы жили в Берлине, с 28 года до 37-го мы с мамой – в Москве, а папа с 28-го по 31-й – в Москве, а с 31-го по 36-й – в Смоленске, где он командовал Белорусским Военным округом.

И конечно, потому, что мы остались с мамой в Москве, папу я так плохо теперь и знаю. А может и не потому. В то время родители много работали, а дети «произрастали», как хотели.

Господи! Да что я все ищу причины! Все дети таковы, всем мало дела до своих родителей.

Вот и вспомнить мне нравоучительного нечего. Не расскажу же я людям, что о приезде папином я узнавала по запаху и дыму сигар еще в передней <���…> Что мы играли с папой часто в Валлерово (дача под Смоленском) в теннис, и он гордился моими способностями. Или что я очень любила ходить поболтать с папой, когда он лежал в ванной. Когда я являлась, папа клал мочалку себе на одно местечко, и мы с ним о чем-то болтали. Знаю, что он обожал охоту и привозил мне в подарок то волчат, то лисенка, то медвежат, для которых на даче ставились сетки вроде клеток.

Помню, мне очень захотелось иметь кроликов, чудесных милых кроликов белого и черного. И папа привез мне две клетки кроликов из Смоленска в Москву. Клетки поставили в моей детской, но ненадолго. Оказалось, что от этих симпатичных зверьков очень плохо пахнет, и мама отдала их. Папа и я мечтали вместе поехать на охоту. Еще папа любил говорить о рыбалке, но тут я с ним не была.

<���…>

Целую, Мира.

Теперь мне необходимо объяснить, насколько Елена Сергеевна Булгакова мне близка и постараться вспомнить о маленьких и больших встречах с ней и ее близкими.

Начну с нашего общего дома № 11 по Большому Ржевскому переулку в Москве. Наш переулок можно назвать «арбатским».

Рядом Малая Молчановка с красивейшим домом со львами. На углу церковка Ржевской богоматери – очень небольшая и старая, доживавшая свой век. С ее ограды мы – дети – смотрели последние проводы Владимира Маяковского.

Наш дом пятиэтажный с улицы и шести – со двора. Фасад имеет на уровне бельэтажа, два портика. Широкая лестница, скромно начинающаяся с тротуара в несколько ступенек, в подъезде ведет на бельэтаж кквартирам № 1 и № 2 и клифту.

Внутреннюю лестницу обрамляют большие бетонные ступени, на которых мы часто просиживали обязательную прогулку. Таким образом я заработала в шесть лет ревматизм, с которым пролежала шесть месяцев в постели.

В квартире № 1 Елена Сергеевна поселила свою семью. Я говорю «поселила», так как она мне рассказала уже много лет спустя, как это получилось. В 29 году отремонтированный дом был отдан военным. Мой отец, Иероним Петрович Уборевич, тогда был командующим Московским военным округом.

Он пригласил Евгения Александровича Шиловского, начальника штаба округа, с женой – Еленой Сергеевной посмотреть дом и предложил ей выбрать себе квартиру. Елена Сергеевна выбрала, квеликому смущению своего мужа, самую интересную и самую большую квартиру в доме – квартиру № 1.

У Шиловских была большая семья. Евгений Александрович с женой, двое сыновей: Женя и Сережа, и сестра Елены Сергеевны Ольга Сергеевна Бокшанская с мужем Евгением Васильевичем Калужским. В семье было три Евгения.

Ольга Сергеевна, сестра Елены Сергеевны, была секретаршей Немировича-Данченко, Евгений Васильевич Калужский – актером МХАТа. Она печатала и книгу Станиславского «Моя жизнь в искусстве», и позже много печатала для Михаила Афанасьевича Булгакова.

Когда в 42 году я встретилась с ней в Свердловске, она рассказала мне, что в 1936 году, когда моя мама ложилась на сложную операцию в госпиталь, то просила Оленьку меня не бросать. Из этого я заключила, что она была близкой маминой подругой.

Сестры были на протяжении всей жизни замечательно дружны и трогательно внимательны ксвоей матери, которая жила в Риге. Оленька обожала своих племянников, баловала их, а с ними и меня. Мы втроем часто бывали во МХАТе, сидели на местах Немировича-Данченко. В антракте Оленька водила нас в буфет и угощала настоящими миндальными пирожными. Один раз она привела нас на сцену, и мы покатались на поворотном круге!