Федор Раззаков - Гибель советского кино. Интриги и споры. 1918-1972

Лично мне в 70-м году было 8 лет, и я хорошо помню то время. Никакого антисемитизма, к примеру, в нашей среде не было и в помине. В моем классе училось несколько евреев (мальчиков и девочек) плюс чуть ли не половина школьных учителей тоже были евреями. И я не помню ни одного случая, чтобы кто-то упрекнул их в том, что они евреи и каким-то образом связаны с тем, что происходит в Израиле. Все эти «антисемитские» разборки происходили разве что в интеллигентской среде, а простым людям даже в голову не приходило устраивать разборки по национальному признаку. К примеру, в нашем дворе по соседству с Курским вокзалом мирно уживались люди самых разных национальностей: русские, украинцы, евреи, узбеки, татары, азербайджанцы, армяне и т. д. Не спорю, что порой и в нашей среде находились недоумки, которые могли бросить в лицо еврейскому сверстнику «жидовчик» или «пархатый», но от подобных выпадов, увы, не был застрахован никто: мусульман или кавказцев, например, могли так же обозвать «черножопыми». Но это были единичные случаи, которые не могли вытравить из людей десятилетиями прививаемые чувства многонациональной дружбы.

Между тем массированные атаки западных идеологических центров главной целью ставили внесение раскола именно в элитарную советскую среду. Главным было это, а народ, как говорится, подтянулся бы позже. Практически все западные радиостанции, вещавшие на русском языке, львиную долю своего эфирного времени посвящали именно «еврейской проблеме» в СССР. Хотя подобная проблема была во многих странах мира, например в тех же США. Как пишет А. Солженицын, опираясь на слова М. Медведа:

«В то же время внутри Соединенных Штатов, где евреев очень можно охарактеризовать как... самое привилегированное меньшинство и где они достигли беспрецедентных позиций, большинство американских евреев все равно находят ненависть и дискриминацию со стороны христианских сограждан, но утверждать это вслух – не звучало бы правдоподобно, и поэтому еврейского вопроса нет, и замечать его и говорить о нем – не положено и неприлично...»

Массированная идеологическая атака на умы советских евреев со стороны западных центров «холодной войны» возымела свое действие. Уже не сотни, как раньше, а тысячи советских евреев стали добиваться выезда из страны. Чтобы сбить эту волну, советские власти вынуждены были прибегнуть к ответным мерам пропагандистского характера: например, наряду с антисионистскими фильмами снимали документальные ленты о вполне благополучной жизни евреев в СССР, проводили публичные митинги и собрания с их участием.

Одно из первых таких мероприятий прошло 4 марта 1970 годав столичном Доме дружбы: там состоялась пресс-конференция для советских и иностранных корреспондентов по вопросам, относящимся к положению на Ближнем Востоке. На вопросы журналистов отвечали видные деятели еврейского происхождения: депутат Верховного Совета СССР В. Дымшиц, кинорежиссер Марк Донской, театральный режиссер Валентин Плучек, актеры Аркадий Райкин, Элина Быстрицкая, Майя Плисецкая, писатели Александр Чаковский, Лев Безыменский, историк Исаак Минц, генерал танковых войск Давид Драгунский и др. Суть их выступлений сводилась к одному: евреям в Советском Союзе живется хорошо. Вот, к примеру, что рассказал председатель колхоза «Дружба народов» в Крыму И. Егудин:

«Недавно наш колхоз посетил Генеральный секретарь ЦК КПСС Леонид Ильич Брежнев. У меня, в еврейском доме, за еврейским столом, обедал Генеральный секретарь Центрального комитета нашей партии. Когда, где, в какой стране это возможно? В моем доме был первый заместитель председателя Совета Министров Дмитрий Степанович Полянский. Недавно мы принимали у себя председателя Совета Министров РСФСР Геннадия Ивановича Воронова. Побывал у нас гость из Швеции – Эрландер. С ним приезжало 40 корреспондентов, и вы можете спросить у них о нашей жизни. Нам прекрасно живется в нашей стране, и мы никуда не поедем...»

Кстати, именно в те дни тучи нависли и над самим Брежневым: была предпринята попытка сместить его с поста Генерального секретаря ЦК КПСС. В качестве заговорщиков выступила группа влиятельных членов Политбюро в лице Михаила Суслова, Александра Шелепина и Кирилла Мазурова, которые были недовольны брежневской политикой «двуглавого орла»: то есть компромисса между державниками и западниками. По мнению заговорщиков, в свете последних мировых событий эта политика перестала быть актуальной и должна была быть свернутой в пользу одной из сторон – державников. В итоге на мартовском Пленуме ЦК заговорщики собирались выступить с критикой политики Брежнева и потребовать его ухода с поста генсека. Однако тот, узнав об этом, предпринял упреждающие шаги.

Отложив на неопределенный срок дату начала пленума, генсек отправился в Белоруссию, где с конца февраляпод руководством министра обороны СССР Андрея Гречко проводились военные учения «Двина». Ни один из членов Политбюро не сопровождал генсека в этой поездке, более того, многие из них, видимо, и не подозревали о том, что он туда уехал.

Брежнев приехал в Минск 13 мартаи в тот же день встретился на одном из правительственных объектов, принадлежащих Министерству обороны, с Гречко и приближенными к нему генералами. О чем они беседовали в течение нескольких часов, дословно неизвестно, но можно предположить, что генсек просил у военных поддержки в своем противостоянии против Суслова. Поскольку Гречко, да и все остальные военачальники, давно недолюбливали главного идеолога, такую поддержку Брежнев быстро получил. Окрыленный этим, он через несколько дней вернулся в Москву, где его с нетерпением дожидались члены Политбюро, уже прознавшие, где все это время пропадал их генеральный. На первом же после своего приезда в Москву заседании Политбюро Брежнев ознакомил соратников с итогами своей поездки в Белоруссию, причем выглядел он при этом столь уверенным и решительным, что все поняли – Суслов проиграл. И действительно: вскоре Суслов, Шелепин и Мазуров сняли свои претензии к Брежневу, после чего попыток сместить его больше не предпринималось. Может быть, и зря, поскольку случись это, и ход истории пошел бы совсем по другой траектории.

Тем временем противостояние СССР и Израиля вошло в свою решающую фазу. Именно той весной из Советского Союза в далекий Египет прибыли наши ракетчики, которым предстояло выполнить интернациональный долг – защищать египетское небо от налетов израильской авиации. Вот уже в течение нескольких месяцев израильтяне наносили ракетно-бомбовые удары по пригородам Каира, другим населенным пунктам ОАР, не считаясь с решением Совета Безопасности ООН. Самым кровавым был налет 12 февраля 1970 годана металлургический комбинат в Хелуане, где погибли восемьдесят рабочих и более ста человек получили ранения. Жертвами других налетов стали и арабские школьники – тридцать один был убит и сорок шесть тяжело ранены.