Сергей Романовский - Наука под гнетом российской истории

Но это были единичные выплески знания. Погоды они не делали. Более характерны для XVII века такие, к примеру, речения: “Братие, не высокоумствуйте,… но во смирении пребывайте. Аще кто ти речетъ: веси ли всю философию? И ты ему рцы: еллинских борзостей не текох, ни риторских астроном не читах, ни с мудрыми философы не бывах – учуся книгами благодатного закона, аще бы мощно моя грешная душа очистити от грех” [47] [47] Пекарский П.П. Введение в историю просвещения в России. СПб., 1862. С. 3 . (Это из рукописной проповеди 1643 г.)

В 1648 г. Ф.М. Ртищев открыл училище, где обучали языкам славянскому и греческому, “наукам словесным до риторики и философии”. В 1685 г. это училище перевели в Заиконоспасский монастырь, а уже в 1686 г. вызванные царем Федором из Греции братья Лихуды (Иоанникий и Софроний) открыли на базе бывшего ртищевского училища первое в России высшее учебное заведение – Славяно-греко-латинскую академию. Они пытались обучать воспитанников логике и физике (по Аристотелю), но церковь этим была недовольна. Иерусалимский патриарх Досифей пенял Лихудам за то, что они “забавляются около физики и философии”. В 1694 г. российский патриарх Адриан отстранил Лихудов от преподавания. «Латинские борзости» изгнали, философию запретили.

Надо сказать, что Славяно-греко-латинская академия была задумана как своеобразный интеллектуальный щит против западного влияния на русскую жизнь. Поэтому любая мысль, способная смутить православную душу, изгонялась и преследовалась. И хотя Петр реформировал академию, она все же осталась центром религиозного, а не светского просвещения.

Философ В.С. Соловьев считал, что Славяно-греко-ла-тинская академия была не столько высшим училищем, сколько “высшим инквизиционным трибуналом” [48] [48] Соловьев В.С. Когда был оставлен русский путь и как на него ве-рнуться // Наше наследие. 1988. № II. С. 83 , а В.И. Вернадский называл ее “схоластической” [49] [49] Вернадский В.И. Труды по истории науки в России. М., 1988. С. 189 . И тому были основания. 4 октя-бря 1699 г. в беседе с патриархом Адрианом Петр обратил его внимание на невежество священников – они “грамоте мало уме-ют” [50] [50] Павленко Н.И. Указ. соч. С. 108 . Но как бы то ни было, академия эта внесла свою лепту в приобщение к знаниям многих даровитых русских людей. Достаточно вспомнить, что в ней обучались М.В. Ломоносов, П.И. Постников (первым из русских получил диплом доктора в европейском-Падуанском-университете), Л.Ф. Магницкий, В.К. Тредиаковский, С.П. Крашенинников, Д.И. Виноградов (создатель русского фарфора), А.Д. Кантемир и многие другие [51] [51] Павлова Г.Е., Федоров А.С. Михаил Васильевич Ломоносов (1711-1765). М., 1988. 464 с. .

И все же время брало свое. В XVII веке Европа уже познакомилась с основами современной физики, химии, биологии, геологии. Более спать Россия не могла. Но просыпалась она долго и кряхтливо. Со сна таращила помутненные очи и не понимала, что происходит и что надлежит делать.

На пороге уже стояло «осьмнадцатое столетие», а Россия только-только начинала учиться думать. В XVII веке еще не было географических карт для значительной части России. Совершенно не известен был Север и Восток страны. Не знали границу между Азией и Америкой. Не представляли себе даже физико – географические условия страны, ее фауну, флору, гидрографическую сеть, даже азы геологической науки [52] [52] Вернадский В.И. Труды по истории науки в России. Указ. соч. ..

Правда, в 1697 – 1699 годах Володимир Атласов обследовал Камчатку. Купцы «ходили» в Индию (Семен Маленький в 1694 г.), в Монголию и Китай. В конце XVII века тобольский архитектор Семен Ремезов составил «Чертежную книгу Сибири» – атлас из 23 карт. Новизна была скорее познавательная, чем научная, ибо сделано все было по-старинке: без градусной сетки, с обозначением расстояний в днях пути и т.д. [53] [53] Гольденберг Л.А. Семен Ульянович Ремезов – сибирский картограф и географ (1642- после 1729). М., 1965 .

Так шло накопление чисто эмпирического знания. К тому же на Урале уже работали железоделательные и медеплавильные заводы (руду искали «рудознатцы»), развивались традиционные для России промыслы: мыловарение, по изготовлению красок, гончарных изделий. В 1665 г. выстроили под Москвой первый пороховой завод, в 1654 году открылась школа по подготовке лекарей. Но, повторяю, все это было чисто эмпирическим ощупыванием знания. Науки, целенаправленно это знание добывающей, в XVII столетии Россия еще не знала.

Любимым детищем Петра стала школа «Математичес-ких и навигацких, то-есть мореходно хитростных наук учения», открытая в Москве 14 января 1701 г. В ней готовили карабелов, геодезистов, картографов. Но и туда учеников заманивали с трудом, а те, кого удавалось заставить заниматься невиданным доселе делом, осваивали его из-под палки. В.О. Ключевский отмечал, чтоНавигацкая школа в первые свои годы никогда не была полностью заполнена [54] [54] Ключевский В.О. Неопубликованные произведения. М., 1983. 416 с. . Видя, как неохотно отроки садятся за парты, Петр своим указом от 20 января 1714 г. ввел «элементраное» (начальное) обучение для дворянских детей как обязательное. Юноша не мог даже жениться, пока не закончит «элементарную школу».

Петр старался приспособить всю инфраструктуру страны для максимально быстрого распространения знаний и культуры: с конца 1702 г. стала выходить первая в России печатная газета – «Ведомости о военных и иных делах, достойных знаний и памяти», а в 1703 г. была опубликована знаменитая «Арифметика, сиречь наука числительная…» Л.Ф. Магницкого. В ней впервые числа обозначались не буквами, а арабскими цифрами. Открыли типографию, где книги «научного содержания» набирались не церковно-славянским, а «гражданским шрифтом». К концу жизни Петра в обеих столицах работало 6 типографий, однако больше половины выпущенных с 1708 по 1725 год книг было посвящено военной и морской тематике.

… Наконец, наиболее для нас интересное начинание Петра I: его непременное желание вырастить на чахлой российской почве привезенный из Европы саженец – науку. Он видел во время своих частых зарубежных вояжей, какое значение там придают научному знанию, как тесно оно сплетено с экономикой и даже бытом людей, а потому прекрасно понимал, что без науки его реформы в России не приживутся, она должна пропитать их изнутри да так сильно, чтобы никакое административное вмешательство уже не могло повернуть их вспять. А для этого мало было использовать готовое знание, заимствуемое у Запада; он понимал, что наука должна плодоносить непосредственно в России. В начале января 1725 г., уже тяжко больной, Петр говорил президенту Юстиц-коллегии графу П.М. Апраксину, что оградив отечество от неприятеля “надлежит стараться находить славу государству чрез искусство и науки” [55] [55] Он же. Исторические портреты. М., 1990. С. 219 .