Хяртан Флёгстад - У-3

Хертинг все еще видел самолет. Он пересекал небо на севере по ту сторону звукового барьера, унося с собой шлейф из звука и мерцающего голубого света. Хертинг повернулся спиной и пошел обратно в электродный цех, в здание, которое работяги по старинке называют на английский лад Drum Shop, хотя на памяти людей там никто барабанов не делал и не продавал. Квитбуксен последовал за ним. Ерген Цветовод и Долговязый Томас подмели осколки в кабинах своих кранов и приготовились наконец возобновить разгрузку. Сигнальщик доплыл до берега, переоделся в сухую спецовку и теперь, стоя у люка, помахал рукой: «Поехали!» Ялмар Хюльден и его подручные потащили обратно наверх стропила. Фру Констанца Хеллот пребывала в счастливом неведении. Фру Хетлебрекк повесила на место семейные портреты в гостиной. Мабель Брюхёль развезла все свои брошюры. Конрад Хетлебрекк подкатил тележку к следующей горловине, и транспортер начал сыпать доломит в смесительный бункер. Стюркор Брюхёль заполнил доверху угольный и коксовый бункера, веником отправил следом мелочь и задраил люки. Сельмер Хёйсанд занес кувалду над головой, венчающей туловище, сплетенное из стального троса и сращенное с конечностями из того же материала. На пустыре за пожарной частью Сюльфест Брюхёль и Расмюс Хёйсанд начертили острием ржавой финки широкую окружность на влажной черной земле. Разделив круг пополам, они встали каждый на свою половину. Расмюс Хёйсанд первым метнул нож. Он вонзился в землю у самых ног Сюльфеста Брюхёля. Расмюс Хёйсанд провел прямую черту от лезвия и стер часть срединной линии, присоединяя к своим владениям треть территории Сюльфеста Брюхёля. Так сверхдержавы Сюльфест Брюхёль и Расмюс Хёйсанд захватывают земли, деля планету между собой и своими потомками.

Время от времени мальчишки — особенно Расмюс — поглядывали на небо над Грёдалом, где в последний раз скрылся истребитель. Но в небе было пусто. Самолет пропал и больше не возвращался. И след, который оставил Алфик Хеллот, был куда как непрочен. Ведь он чертил свои знаки в голубых небесах. Остались только белые инверсионные полосы на звуковом барьере, коих никто не умел прочесть, да и те, постепенно стираясь и расплываясь, под конец вовсе растаяли в прозрачной синеве. Или прочно переплелись с густым бурым дымом заводских печей.

— Давай! — сказал Расмюс Хёйсанд. — Давай, Алф Хеллот! Давай!

Планета была поделена на две половины. Расмюс Хёйсанд по самую рукоятку вонзил нож в чужое полушарие.

— Дракон девять-ноль. Дракон девять-ноль.

Я все еще видел его на экране. Время от времени вызывал по радио. Алф Хеллот снова поднялся на три тысячи метров и по-прежнему не отвечал. Скорость — пятьсот узлов. Внизу под ним белела снежная вершина Хаукелифьелль. На западе до самого моря простирались горные пустоши; на востоке четко рисовался силуэт вершины Гауста.

— Дракон девять-ноль. Дракон девять-ноль. У тебя неисправность? У тебя неисправность?

Шорох в эфире дал мне понять, что Алф нажал кнопку на штурвале, включая рацию. Но он ничего не ответил и тут же отпустил кнопку.

Блок радионавигационных приборов включает радиокомпас. Все еще настроенный на Вярнес, он принимал оттуда совсем слабые сигналы. Стрелки указателя несущей частоты слегка подрагивали. Хеллот больше не заботился о точности курса. Повернув на юг, он увидел край высокогорья. Увидел скалы и лес. Поблескивающие озера. Хеллот взялся крепче за штурвал.

Обеими руками он решительно и твердо отдал его от себя. Самолет наклонился. Хеллот еще сильнее нажал на штурвал. Стрелка альтиметра побежала по кругу, точно рулетка. Хеллот различал внизу зелень хвойного бора, розоватое сияние лиственных перелесков, отблеск озер, белки уцелевшего льда. Пике перешло в падение. Сигнальные лампочки превратились в цветные фонарики увеселительного парка. Сигналы тревоги звенели, словно колокольцы игорных столов.

Альтиметр сказал Хеллоту, что до земли еще далеко. Высота — две тысячи сто. С натугой он взял штурвал на себя, выводя машину из вертикали. Давление на тело уменьшилось. Благодаря противоперегрузочному костюму кровь не отлила от головы вместе с сознанием. Он видел быстро надвигающуюся землю. Мачты и провода электропередач еще не различал, но ЛЭП все равно просматривались длинными прямыми полосами в черном весеннем лесу.

Алфик не потерял управление. Он управлял своим голосом. Мог назвать происходящее. Крен, пике, штопор. Сознание его не оставляло. Но падение продолжалось. Сигнальные лампочки в кабине напоминали ему ярко освещенную рождественскую улицу. Порой он словно видел со стороны, как его машина падает по спирали вниз. Изо всех приборов глаза регистрировали только альтиметр, увеличенный в миллион раз. Его стрелка продолжала бить рекорды скорости. Рулетка не желала останавливаться. В остальном же все происходило медленно, грациозно, плавно — как плывет под водой искусный спортсмен.

Он вполне мог еще дотянуться до переключателя на радиопульте. MAYDAY? Вместо этого Хеллот включил форсаж и ощутил рывок, когда впрыскиваемое в камеру топливо добавило тяги двигателям. Альтиметр показывал, что он спустился намного ниже нижнего ангела.

Алфик прижал штурвал к груди, словно любимое дитя. В голове проносился заученный порядок действий. Несмотря на парализующую гравитацию, ему удалось поднять руку над головой. Рукоятка катапультируемого кресла. Земля приближалась все быстрее. Авиагоризонт и настоящий горизонт слились для него воедино. Альтиметр вел себя так, словно давным-давно проскочил ноль и нырнул в минусовый сектор шкалы, глубоко под землю. Алфик продолжал прижимать к груди штурвал. Одна рука тянулась к рукоятке отстрела. Лихорадочный взгляд на приборы — убедиться, что скорость самолета еще превышает минимальную.

Он что-то задел. Может быть, макушку дерева фюзеляжем. Может быть, ничего. Может быть, царапнул землю. Редкая крона сосны, густая мрачная ель, содранный со скалы клочок мха? Или сугроб, ледник, обвал, лавина, безлюдный белый простор? Машину и тело Алфика Хеллота била сильная дрожь.

Он — и мы.

Хочу жить. Хочу быть свободным. Не хочу умирать, гробить самого себя. Лишь одно отчаянное желание: изменить — изменить неподвластную мне невозможную ситуацию.

Хеллот уже не видел авиагоризонт. И он был ниже радарного горизонта. Настоящий горизонт исчез в подгорелой каше из солнца и туч. Исчез и знакомый голос, который пытался вернуть его вниз.

Свет и мрак, верх и низ, небо и земля переплелись в мозгу Алфика Хеллота.

Мрак пространства, времени свет. Боль обратилась высокой радиомачтой, которая мигала красным светом, белым светом, громкой речью, желтым светом.