Михаил Ботунов - Невидимое оружие ГРУ

Только 17 августа в пять часов вечера командующий Квантунской армией генерал Ямада ответил, что им отдан приказ о капитуляции и прекращении боевых действий. В этой же радиограмме он сообщил, что завтра для переговоров о капитуляции он направляет делегацию во главе с начальником штаба армии генерал-лейтенантом Хигосабура Хата. Сообщались опознавательные знаки и номер самолета.

Приказ японским командующим был действительно отдан, но из-за потери связи он не дошел до войск. Пришлось Ямаде посылать самолеты в районы боевых действий — Муданьцзян, Яньцзы, Мули, Хайлар, Ушагоу, Яду, а также в северные части Кореи — Расин и Юки и сбрасывать листовки с приказом о капитуляции.

18 августа японская делегация была в Харбине. В этот же день на аэродром Харбина высадился советский десант. Десантники взяли под охрану важнейшие объекты — мосты, электростанции, вокзал.

«А война еще шла, — пишет в своих воспоминаниях маршал Константин Мерецков. — 19 августа из Харбина на командный пункт нашего фронта был доставлен начальник штаба Квантунской армии генерал-лейтенант Хата с группой генералов и офицеров. Он был принят Василевским и мною… Мы предъявили Хата конкретные требования, указали сборные пункты сдачи в плен, маршруты движения к ним и время. Хата согласился со всеми указаниями советского командования. Он объяснил, что приказ штаба Квантунской армии о капитуляции не удалось довести до японских войск своевременно ввиду того, что в первые дни советского наступления была прервана связь с соединениями, и японская армия потеряла сразу же управление.

…А. М. Василевский послал с Хата командующему Квантунской армией генералу Ямаде ультиматум».

А майору Роману Гончару запомнился допрос начальника разведки Квантунской армии. Он отказался от переводчика и отвечал на русском языке. Когда его спросили об обращении Василевского к Ямаде, ответил, что получил его 15 октября. То есть в тот день, когда и передал Гончар.

«Почему долго не отвечали?» — спросил полковник Ищенко.

«Сообщили императору и ждали его решения».

Вот и вся история.

19 августа японские войска начали капитуляцию. К концу августа было полностью закончено разоружение Квантунской армии и других частей, располагавшихся в Маньчжурии и в Северной Корее.

Успешно прошла операция по освобождению Южного Сахалина и Курильских островов.

Закончилась Вторая мировая война.

Когда первый радист коснулся ключа Морзе, чтобы передать развединформацию, оператор радиоконтрразведки одел наушники. Началось великое противостояние ученых, конструкторов, передовых технологий, мастерства «пианистов» и изобретательности «слухачей». Ныне в это соревнование втянут космос. Спутники — шпионы, ракеты — разведчики — это они прослушивают информацию на одном континенте и сбрасывают на другом.

Сегодня с помощью прорывных космических технологий радиоразведка обогнала контрразведку. Говорят, невозможно поймать микросекундный «выстрел» суперсовременной радиостанции, посланной на спутник-шпион. Но это сегодня. А завтра? На подобный вопрос вряд ли найдется однозначный ответ. Подтверждение тому полная трагизма история войны радиоразведки и радиоконтрразведки.

Радиосвязь — огромная сила и великая слабость разведки.

Не нужны месяцы опасного пути. Нет необходимости изобретать мыслимые и немыслимые ухищрения, чтобы спрятать информацию. Отсутствует опасность встречи с хитрым и опытным противником.

Но выход в эфир — сигнал не только для своих. Это удар в колокол для врага. Это сирена тревоги для контрразведки.

Сколько известных и неизвестных «пианистов» попали в сети пеленга. Сколькими жизнями оплачены шифрограммы агентов.

Десятилетиями они гоняются друг за другом, то убегая вперед, то отставая. Что называется, конкуренция не на… смерть, а на жизнь. Кто выиграл, тот и выжил, победил.

Предвоенные и военные годы Второй мировой обозначили это противостояние необычайно остро. Они заставили каждую сторону работать в страшном напряжении, бороться и искать свои «фирменные» методы и приемы, разрабатывать тактику «радиовойны», стремительно совершенствовать технику.

Война убедительно доказала: даже самые талантливые, виртуозные радисты имеют «потолок» скорости передачи текста. А что уж говорить о середнячках. Значит, время нахождения в эфире растет, уязвимость — соответственно.

Путь был один — сократить сеансы радиосвязи. Но как?

Уже в конце войны ученые–радиоконструкторы военной разведки разработали новую быстродействующую аппаратуру. Они отказались от старого, доброго ключа Морзе, а значит, и от ручного принципа передачи текста.

Ключ Морзе заменили быстродействующей телеграфией. Что это такое? Информацию накапливали на носитель. В качестве носителя перепробовали многие материалы — бумажную ленту, магнитную пленку.

Неспроста к носителю предъявлялись столь жесткие и вместе с тем противоречивые требования. Тут нельзя было ошибиться. И потому искали материал, который можно легко купить в любой стране. С другой стороны, он должен обладать достаточной прочностью. Ведь его пришлось бы использовать многократно. В то же время быстро и просто уничтожаться при возникновении опасности. Остановились на фотопленке.

Пробивали в ней отверстия цифровым текстом и пропускали пленку через датчик, вращаемый рукояткой. Скорость передачи выросла до 150 групп в минуту. Помните асов-операторов алма-атинского радиоузла и их рекорд — 30 групп?

Радиостанции «Аргумент», «Градиент», «Стрела» действовали теперь до восьми тысяч километров, имели скорость передачи 150 — 200 групп. То есть сообщение в 300 групп передавалось всего за 1,5 — 2 минуты.

Настало время «волноваться» радиоконтрразведке. Правда, поступили они несколько иначе, чем специалисты ГРУ.

Вот как об этом рассказывает ветеран спецразведсвязи полковник в отставке Федор Парийчук:

«В разработке быстродействующих радиостанций мы опередили радиоконтрразведку КГБ. Это их крайне беспокоило.

Они обратились в Центральный Комитет партии и поставили вопрос о создании комиссии для оценки развития агентурной и радиоконтрразведывательной аппаратуры.

От нашей службы в состав комиссии вошли начальник радиосвязи В. Рябов, старший инженер Л. Иванов и я, как офицер, который курировал агентурную радиосвязь. От КГБ в комиссию вошли несколько специалистов во главе с начальником радиослужбы А. Панкратовым.

Комиссии были предоставлены все завершенные разработки радиостанций Главного разведуправления Генштаба и Комитета государственной безопасности.

Наши станции были признаны лучшими, особенно те, которые использовались для радиотрасс средней дальности (до трех тысяч километров). Для связи на дальние расстояния лучшим оказался передатчик КГБ. Хотя размеры его оказались далеко не агентурными.