Михаил Ботунов - Невидимое оружие ГРУ

В военной стратегии мы также были впереди: в середине тридцатых уже разрабатывали и проверяли на практике теорию глубокой наступательной операции.

Однако после казни маршала М. Тухаческого и его соратников все покатилось вспять: были расформированы авиационные армии, танковые корпуса, организационно разрушены воздушно-десантные войска. К началу войны армия утратила многое из достигнутого в предыдущие годы.

Но служба спецрадиосвязи развивалась достаточно активно. Ее, по счастью, обошли репрессии. Возможно, потому, что в ней, как правило, работали люди в весьма невысоких воинских званиях, и они мало интересовали палачей НКВД. Вдобавок радисты ГРУ не вылезали из «горячих точек»: Испании, Китая, Монголии. Так удалось сохранить кадры да еще и обкатать их в боевых условиях.

Надо с горечью признать, что в страшном 1941 году войска связи Красной Армии, по существу, оказались не готовы к современной, мобильной войне: наши командующие теряли управление войсками в первую очередь из-за отсутствия связи. И тогда в критических ситуациях оставалась лишь одна возможность — ниточка агентурной связи военных разведчиков.

Ныне мало кому известно, что наши 16-я и 20-я армии, попавшие в глубокое окружение осенью 1941 года в районе Вязьмы, были спасены лишь благодаря спецрадиосвязи ГРУ.

У взятых в кольцо армий была потеряна связь со штабом фронта, с другими взаимодействующими с ними войсками. Все могло закончиться трагически. Выручила единственная линия агентурной спецсвязи. По ней командующий Западным фронтом генерал армии Георгий Жуков отдавал указания, выяснял обстановку, словом, руководил выходом из окружения. Армии вырвались из вражеского кольца и были включены в систему обороны Москвы. Так неизвестные нам радисты военной разведки спасли тысячи жизней наших солдат и офицеров.

Той же осенью 1941 года командование Западного фронта бросило кавалерийские корпуса генералов Белова и Доватора по тылам немецких войск. Потом в истории Великой Отечественной войны рейды советских казаков назовут легендарными. А ведь эти рейды могли не состояться. И по одной причине — из-за отсутствия связи.

Войсковые радиостанции на конной тяге были громоздкими и никак не поспевали за мобильными, быстрыми перемещениями казачьих частей. Доваторских и беловских конников спасли разведчики, а точнее, управление специальной радиосвязи ГРУ. В состав корпусов включили радистов военной разведки с испытанными, небольшими по весу надежными радиостанциями «Север». «Северки», как ласково называли станции радисты, работали стабильно, связь была устойчивой в период всего рейда. По возвращении радисты получили ордена.

Спецрадиосвязь еще не раз выручала наши войска, военачальников в самые тяжелые, критические минуты боев, выполняя далеко не свойственные ей функции. Вот тогда и вспоминали радисты ГРУ добрым словом Испанию, Монголию, Китай (хотя по отношению к войне это звучит всегда странно), вспоминали так потому, что те предвоенные конфликты научили их многому.

Один из радистов-ветеранов испанских событий как-то признался: «Когда в старой кинохронике вижу лежащий в руинах Сталинград, я вспоминаю Барселону». Удивительно, но мне всегда казалось, что страшнее сталинградских кадров и быть-то ничего не может. Но у него был свой Сталинград, намного раньше нашего. Он вспоминал: «В марте 1938 года, перед началом крупного наступления по выходу к побережью, они (немцы и итальянцы. — М. Болтунов )произвели такой эксперимент над Барселоной.

Что нужно сделать, чтобы парализовать жизнь большого города? Бросить авиацию и бомбить каждые два часа. Крупные бомбы замедленного действия пробивали несколько этажей и взрывались в центре десятиэтажного дома. Дома превращались в кучу мусора. Запомнилась деталь: от школы осталась одна стена, на ней надпись: «Фашист, смотри, что ты делаешь!»

Город бы парализован. Не работал транспорт, водопровод, не подавалась электроэнергия, пожары никто не тушил. Население уходило в горы.

Днем на дорогах самолеты охотились за отдельными машинами. Нападению подвергся автомобиль нашего морского советника И. Елисеева при подъезде к Картахене. Тяжело ранили радиста Л. Долгова, фотокорреспондент, бывший с нами в машине, был убит».

Страшные бомбежки, пожары, беженцы, пикирующие фашистские самолеты — все это повторилось в 1941 году на нашей земле. Только к этому времени у радистов военной разведки был уже немалый опыт войны в Испании, в частности, они теперь знали, как, к примеру, обеспечить связью проведение боевой операции.

В 1937-м во время Брунстской наступательной операции над Мадридом радист Л. Долгов организовал и возглавил связь оперативной группы главного военного советника с Центром и городом Валенсия. Все прошло успешно. После этого всепоследующие боевые операции — Сарагосская, Теруэльская, на реке Эбро — обеспечивались связью нашей военной разведки.

Для большей мобильности радистам выделили полугрузовик «форд». В него загружали аппаратуру, аккумуляторы, движок, блок питания от сети и вперед — на фронт в составе оперативной группы. Радиостанция устанавливалась, где придется, в зависимости от обстановки — в помещении, в сарае, в машине под открытым небом. Был случай, когда наши радисты укрылись в водоотводной трубе под шоссе. Но связь давали.

Учились не только связисты, но и те, кто на месте командовал ими. Ведь система спецрадиосвязи была делом новым.

Об одном из таких случаев рассказал полковник в отставке К. Лупандин: «Эвакуация группы советских добровольцев на севере Испании после падения Бильбао проходила с морской базы в районе города Сантандера.

При погрузке на подводную лодку мне было приказано взять с собой на всякий случай радиостанцию.

Эвакуация, как это обычно бывает, проводилась в спешке, в нервной обстановке, и поэтому я не решился уточнять, для чего, собственно, требуется радиостанция.

При входе в Бискайский пролив и погружении лодки мне приказали установить связь с Москвой. На мои удивленные попытки объяснить, что этого из-под воды сделать невозможно, начальство реагировало очень бурно. Пришлось выслушать немало упреков.

Я попросил хотя бы всплыть на поверхность и тогда обещал дать связь. Но всплыть сразу не удалось, и было принято решение возвращаться обратно. Когда в Сантандере мы пришвартовались почти к причалу вблизи железнодорожного парапета набережной, я развернул антенну на борту подлодки и в крайнем волнении с первого же раза установил связь с ленинградским радиоузлом, передал шифровку».

Подобных случаев было немало. Нашим командирам и военачальникам еще предстояло научиться руководить связью, тем более такой специфической, как связь военной разведки. Иногда возникал парадокс. Порой чем больше старались радисты, тем четче и безотказней была связь, но тем меньше на нее обращали внимание. Руководство просто забывало о трудностях и нуждах службы спецрадиосвязи.