Юлия Монакова - Подвенечное сари. Русские девушки в объятиях Болливуда

День свадьбы все не назначали, Суприт уже устал ездить и ругаться с ними. А тут еще я из того дома уехала, и теперь в каждый приход Суприта к ним начиналась его обработка:

– Она тебя бросит… она тебя бросит через шесть месяцев… она убежит с русским пилотом… она бросит тебя с ребенком на руках – у них, белых, никаких ценностей в жизни нет… если ты отошлешь ее назад, то все тебе будет: квартира, машина, бизнес, звезда с неба!

Ну и так далее, всего не упомнишь, да я и не старалась специально…

Ура, нам назначили день – 25 октября! За несколько дней до этого из Агры приехала Гульнара с подругой, чтобы присутствовать на нашей свадьбе. Утром за два дня до свадьбы раздался звонок в дверь – свекровь и тетка Суприта. Ворвались в квартиру, решительным шагом прошлись по ней, заглянули на кухню, в которой от страха спрятались Гульнара с подругой. Свекровь прокричала:

– Вот! Грязь! Она не умеет ни за домом следить, ни готовить – ничего!

Потом начала кричать на меня, что она меня ненавидит, что я специально захомутала ее сына, прикинувшись «nice», [10]что я испорчу ему жизнь… Меня била мелкая дрожь, и я только лепетала:

– Ну что вы говорите, что вы говорите, зачем вы…

Тетка и Суприт силой увели ее. Уходя, она обернулась и напоследок прокричала:

– Ты думаешь, у него никого не было до тебя? Да у него были девушки, и он с ними спал!

Честно говоря, единственная мысль в тот момент у меня была – как она, мать, может про сына так говорить?! Но, видимо, она просто пыталась использовать все возможные средства поссорить нас. Суприту в тот вечер сказали, что они не будут свидетелями на свадьбе. Мы стали судорожно думать, где искать новых свидетелей. Потом другие свидетели – семейная пара, друзья семьи, – все-таки уговорили свекровь. Сказали, что я тоже чья-то дочь; а если и с их дочкой так обойдутся?.. Родители согласились, но заявили Суприту, что если он не передумает и свадьба все-таки состоится, то все связи между ними будут порваны окончательно и у него больше не будет семьи.

Меня сейчас снова трясет, как вспоминаю этот ужас…

День нашей свадьбы…

Собираемся как на похороны. Приехали в загс. Прибыли родители. Долли даже не соизволила явиться. Меня все игнорируют, как будто меня там вообще нет, а свекровь пытается убедить Гульнару, что та должна меня увезти или уговорить меня саму уехать. В такой атмосфере мы вошли в комнату судьи. Мы произнесли клятвы, расписались, причем у меня так тряслись руки, что даже судья спросил, что со мной.

Итак, мы – муж и жена. Выходим из здания, мимо нас проезжает машина родителей, свекор приспускает стекло и говорит нам:

– Мать плачет – это начало ваших страданий по жизни!

Я до сих пор помню этот день и эти слова так же ясно, как будто это было вчера. Потрясающее пожелание молодым в день свадьбы!

Мы пришли домой – настроения никакого, праздника никакого, и даже нет желания праздновать. Суприт попробовал позвонить домой, но там бросили трубку, а потом, когда он попытался дозвониться снова, Долли на него наорала.

САМОЕ ПРОТИВНОЕ, ЧТО ОНИ-ТО УЖЕ ВСЕ ДАВНО ЗАБЫЛИ! ТОЛЬКО Я ПОМНЮ, ХОТЯ БОЛЬШЕ ВСЕГО НА СВЕТЕ ХОТЕЛА БЫ ТОЖЕ ВЫБРОСИТЬ ЭТО ИЗ ГОЛОВЫ…

Вечером, часов в семь, раздается звонок в дверь. Родители. Я осталась в комнате, а Суприт вышел к ним. Слышу – объятия, слезы, слова прощения… Входит совершенно счастливый Суприт, с просто блаженной улыбкой на лице, и говорит:

– Собирайся, мы едем в ресторан праздновать с родителями.

И тут я не выдержала… Весь день я старалась быть сильной и поддерживать его, а тут меня как прорвало… И я начала рыдать и говорить, что я не могу, что я не камень, который можно подбирать и выбрасывать и снова подбирать и выбрасывать… Потом, конечно, взяла себя в руки и решила, что ради мужа я должна собраться и пойти с ними – они себя пересилили и ради сына пришли, значит, он для них важен, они его любят, и он счастлив, что они пришли, а мне они абсолютно ничего не должны, по большому-то счету…

В общем, мы собрались и пошли в ресторан. Меня по-прежнему игнорировали, а моих подруг упорно пытались споить водкой, уж не знаю зачем. Гульнарка потом охарактеризовала их поведение такими словами: «Люди насмотрелись сериалов и пытаются воплотить их в жизнь».

Вспомнилось еще: когда я уезжала из Казани, мне одна подруга пожелала:

– У вас такая история красивая, как в кино, так пусть и дальше все идет, как в хорошем индийском фильме!

Я ее потом за это пожелание чуть не убила! Не хочу я индийских фильмов, хочу нормальной скучной жизни!

В общем, я считаю, что несколько дней до свадьбы и сам день свадьбы навсегда изменили меня, сделали другим человеком. Мне пришлось пересмотреть многие свои принципы и убеждения, я осознала, что не все они работают в реальной жизни. Ну и той застенчивой маминой дочки больше не стало, она перестала существовать.

Родители мужа решили доказать, что я не выдержу трудностей и действительно его брошу. Они не знали русских женщин! Я думаю, что если бы меня окружили любовью, сдували с меня пылинки и т. д., то, кто знает, может, от скуки я бы и правда начала маяться дурью и подумывать о том, чтобы уехать. А так – у меня на это просто не было времени! Надо было выживать…

Две тысячи рупий – половину аренды за квартиру – свекор все-таки давал, но постоянно унижая нас. Суприту приходилось выпрашивать их и еще выслушивать кучу всего. Папа мне дал с собой 1000 долларов на всякий случай (чтобы, если что, были деньги на обратный билет), но Суприт непреклонно стоял на том, что моих денег мы трогать не будем. Они, кстати, так в банке до сих пор и лежат. Я как сумасшедшая рассылала резюме и ездила на все собеседования подряд – от html-редактора до веб-дизайнера. Суприт бросил старую работу и начал искать новую. Нашел, но в ночную смену. Ну что же, делать нечего, зато получать стал больше.

Я к родителям старалась не ходить, Суприт ходил без меня. Они ему продолжали говорить про меня много «хорошего», пока он не заявил, что если они не прекратят, то он перестанет бывать у них вообще.

К концу каждого месяца мы обычно сидели без денег. Наступила зима, а в ванной у нас не было нагревателя, мы грели воду в большой бадье и, набравшись духу, рысцой бежали мыться. Почему рысцой – потому что ванная была тоже на улице и холодный воздух в нее проникал со всех сторон. У нас было две чашки, три тарелки, три ложки, одна кастрюлька…

В один прекрасный день свекровь вдруг ведет меня в магазин, и мы закупаем кухонную утварь по полной программе. Или сидим мы с Супритом в конце месяца дома, почти ничего из еды нет и денег нет. И вдруг приходит свекровь с полным набором – далы, [11]масло, печенье, мыло, зубная паста и т. д. Честно говоря, я тогда плакать хотела от унижения…