Иосиф Линдер - Диверсанты. Легенда Лубянки – Павел Судоплатов

«Ежов в одиннадцать вечера, – писал Судоплатов, – вновь привел меня в кабинет к Сталину. На этот раз там находился Петровский, что меня не удивило. Всего за пять минут я изложил план оперативных мероприятий против ОУН, подчеркнув, что главная цель – проникновение в абвер через украинские каналы, поскольку абвер является нашим главным противником в предстоящей войне.

Сталин попросил Петровского высказаться. Тот торжественно объявил, что на Украине Коновалец заочно приговорен к смертной казни за тягчайшие преступления против украинского пролетариата; он отдал приказ и лично руководил казнью революционных рабочих киевского „Арсенала“ в январе 1918 г.

Сталин, перебив его, сказал:

– Это не акт мести, хотя Коновалец и является агентом германского фашизма. Наша цель – обезглавить движение украинского фашизма накануне войны и заставить этих бандитов уничтожать друг друга в борьбе за власть».

После получения приказа о ликвидации Коновальца Слуцкий, Шпигельглаз и Судоплатов приступили к разработке вариантов предполагавшейся операции. От предложения застрелить Коновальца отказались, поскольку он довольно часто приходил на встречу в сопровождении телохранителя. Было принято решение вручить Коновальцу взрывное устройство, замаскированное под небольшой подарок. Этот вариант давал возможность исполнителю заблаговременно покинуть место встречи. Сотрудник отдела оперативной техники ГУГБ А. Э. Тимашков получил задание изготовить взрывное устройство, замаскированное под коробку шоколадных конфет, – Коновалец был большим любителем сладкого.

Часовой механизм мины-ловушки приводился в действие автоматически – через полчаса после изменения положения коробки из транспортного (вертикального) в боевое (горизонтальное) ожидался взрыв. Судоплатову следовало быть предельно осторожным и держать коробку в вертикальном положении. В случае ошибки или небрежности он сам мог стать жертвой своего «подарка». И ни при каких обстоятельствах он не мог попасть в руки живым: согласно приказу, нашему герою следовало покончить с собой, для чего он получил карманный «вальтер» модели РРК.

«Шпигельглаз провел со мной более восьми часов, – писал Судоплатов, – обсуждая различные варианты моего ухода с места акции. Он снабдил меня сезонным железнодорожным билетом, действительным на два месяца на всей территории Западной Европы, а также вручил фальшивый чехословацкий паспорт и три тысячи американских долларов, что по тем временам было большими деньгами. По его совету я должен был обязательно изменить свою внешность после „ухода“. <���…>

По пути, отправляясь на встречу с Коновальцем, я проверил работу сети наших нелегалов в Норвегии (март – апрель 1938 г. – Примеч. авт. ), в задачу которых входила подготовка диверсий на морских судах Германии и Японии, базировавшихся в Европе и используемых для поставок оружия и сырья режиму Франко в Испании. Возглавлял эту сеть Эрнст Вольвебер, известный мне в то время под кодовым именем Антон. Под его началом находилась, в частности, группа поляков, которые обладали опытом работы на шахтах со взрывчаткой. Эти люди ранее эмигрировали во Францию и Бельгию из-за безработицы в Польше, где мы и привлекли их к сотрудничеству для участия в диверсиях на случай войны. Мне было приказано провести проверку польских подрывников. Вольвебер почти не говорил по-польски, однако мой западноукраинский диалект был вполне достаточен для общения с нашими людьми. С группой из пяти польских агентов мы встретились в норвежском порту Берген. Я заслушал отчет об операции на польском грузовом судне „Стефан Баторий“, следовавшем в Испанию с партией стратегических материалов для Франко. До места своего назначения оно так и не дошло, затонув в Северном море после возникшего в его трюме пожара в результате взрыва подложенной нашими людьми бомбы.

Вольвебер произвел на меня сильное впечатление. Немецкий коммунист, он служил в Германии на флоте, возглавлял восстание моряков против кайзера в 1918 г. Военный трибунал приговорил его к смертной казни, но ему удалось бежать сначала в Голландию, а затем в Скандинавию. Позднее он был арестован шведскими властями, и гестапо тотчас потребовало его выдачи. Однако он получил советское гражданство, так что его высылка из Швеции в оккупированную немцами Норвегию не состоялась. Уже после пакта Молотова – Риббентропа, в 1939 г., он приезжал в Москву и получил приказание продолжать подготовку диверсий в неизбежной войне с Гитлером. Организация Вольвебера сыграла важную роль в норвежском Сопротивлении. <���…>

Я самым внимательным образом изучил все возможные маршруты побега в тех городах, где могла произойти наша встреча с Коновальцем. Для каждого из них у меня имелся детально разработанный план. Однако перед последней поездкой на встречу с Коновальцем возникли неожиданные проблемы. В ответ на мой звонок из Норвегии он вдруг предложил, чтобы мы встретились в Киле (Германия) или я прилетел бы к нему в Италию на немецком самолете, который он за мной пришлет. Я ответил, что не располагаю временем: хотя капитан судна и являлся членом украинской организации, но мне нельзя на сей раз отлучаться во время стоянок больше чем на пять часов. Тогда мы договорились, что встретимся в Роттердаме, в ресторане „Атланта“, находившемся неподалеку от центрального почтамта, всего в десяти минутах ходьбы от железнодорожного вокзала. Прежде чем сойти на берег в Роттердаме, я сказал капитану, который получил инструкции выполнять все мои распоряжения, что, если не вернусь на судно к четырем часам дня, ему надлежит отплыть без меня. Тимашков, изготовитель взрывного устройства, сопровождал меня в этой поездке и за десять минут до моего ухода с судна зарядил его. Сам он остался на борту судна. (Позже Тимашков стал начальником отдела оперативной техники, именно он сконструировал магнитные мины: одной из них был убит немецкий гауляйтер Белоруссии Вильгельм Кубе. Это произошло в 1943 г., а после окончания Второй мировой войны он служил советником у греческих партизан во время Гражданской войны.)

23 мая 1938 г. после прошедшего дождя погода была теплой и солнечной. Время – без десяти двенадцать. Прогуливаясь по переулку возле ресторана „Атланта“, я увидел сидящего за столиком у окна Коновальца, ожидавшего моего прихода. На сей раз он был один. Я вошел в ресторан, подсел к нему, и после непродолжительного разговора мы условились снова встретиться в центре Роттердама в 17.00. Я вручил ему подарок, коробку шоколадных конфет, и сказал, что мне сейчас надо возвращаться на судно. Уходя, я положил коробку на столик рядом с ним. Мы пожали друг другу руки, и я вышел, сдерживая свое инстинктивное желание тут же броситься бежать.