Ричард Смиттен - Жизнь и смерть величайшего биржевого спекулянта

"Значит, это была амнезия?" - спросил Хэмс.

"Я не знаю. Я как будто потерял сознание".

Позднее капитан Хэмс объяснил прессе, что он не знает, от какого недуга страдает Джесси Ливермор, но этот недуг заставил его исчезнуть. "Ливермор сказал, что не знал, что мы его ищем, и что когда он это выяснил, он немедленно поспешил домой".

Полиция нашла водителя такси Эйба Каммарика и допросила его. Водитель сообщил полиции, что когда Ливермор сел в такси, его тут же вырвало на заднем сидении. Он был весь в поту, и руки его дрожали. Он также сказал, что Ливермор заплатил ему действительно хорошие деньги за то, чтобы тот все убрал.

Полиция провела дальнейшее расследование в гостинице "Пенсильвания". Они обнаружили, что Ливермор останавливался в номере Дж.Л.Лорда, постоянного клиента гостиницы, который бронировал номер для себя на целый год. Полиция попыталась найти Лорда, но безуспешно. Они прекратили дальнейшее расследование, поскольку знали, что Ливермор был в безопасности.

Если бы полиция продолжила свое расследование, то они бы обнаружили, что Дж.Л.Лорд - это вымышленное имя Ливермора, которым он пользовался для того, чтобы снимать номера в гостинице. Он снимал эту комнату долгие годы. Именно эту гостиницу Ливермор использовал для любовных утех в то время, когда был женат на Дороти, включая его долгосрочный роман с красавицей Надей Красновой, похожей на Грету Гарбо.

Моральные силы покинули Ливермора. Его характер изменился. Даже его друзья начали замечать, что Великий Медведь Уолл-Стрит потерял свои когти. Он был подавлен, холоден, его мысли казались туманными и несвязными. Его всепоглощающий интерес к рынку угасал. Его офис переехал на Бродвей, дом 120 и он отпустил своих ассистентов. Он перестал видеться со своими основными старыми друзьями: Эдом Хаттоном, Уолтером Крайслером, Эдом Келли, Александром Моором и Уильямом Дюраном.

Он перестал играть в бридж в клубе "Метрополитен", что он очень любил делать, а также оставил покер и нарды. Казалось, что он изменился даже внешне - он по-прежнему был опрятно одет, но теперь он одевался несколько старомодно. Большую часть времени у него был отсутствующий взгляд, взгляд куда-то вдаль, который смущал его друзей, которые чувствовали, что он просто сидит, уставившись в пустоту, в то время, когда они с ним разговаривают.

У него также были серьезные проблемы с сыном Джесси-младшим. Он выяснил, что Джесси, красивый юноша, выглядевший старше своих лет, имел сексуальные отношения с некоторыми женщинами, подругами Дороти, на территории Грейт Нек. Он начал свою сексуальную жизнь с этими женщинами, когда ему было 14 лет, и ему нравилось действие алкоголя на его организм.

У молодого Джесси были проблемы в школе, и он ненавидел то, что его мать переехала в Санта-Барбару. "Мне в голову не приходит другое место, расположенное дальше от этого человека", - объяснила она ему и своим друзьям причину своего переезда.

Джесси нравилось жить в Нью-Йорке и быть рядом с отцом, который до безумия его любил, в любое время давал ему все, что ему хотелось. Джесси любил отца, а отец любил его. Не было на свете ничего, что бы Ливермор не сделал бы для Джесси, и это вредило мальчику. Дороти это знала и прилагала все усилия, чтобы помешать Ливермору видеться с мальчиками. Это сработало на руку новой жене Ливермора, Гарриет, которая ненавидела мальчиков, потому что они отвлекали его внимание от нее.

Пол, другой сын Ливермора, нежный и красивый мальчик, обладал темпераментом, отличным от бурного темперамента своего брата Джесси, который был хитрым и озорным. Пол был мягким человеком, спокойным и тихим, ему нравилось оставаться одному в огромном поместье или играть со своим братом Джесси на берегу, напротив "Брейкерз". Он был наделен необычайно творческим умом, много умел делать своими руками, мог что-то починить или построить, как его дед. Пол знал, что все внимание достается Джесси, но не завидовал ему. Он был доволен, будучи самим собой.

На самом деле Пол немного боялся своего брата и удивлялся, как тот может ходить по столь туго натянутой проволоке между родителями, зачастую используя их сильные чувства друг к другу и к нему против них самих, легко ими манипулируя.

Общее состояние дел изменилось для Ливермора в худшую сторону. Его финансовые удачи стремительно покатились вниз. В прессе начали появляться статьи, содержащие судебные решения против них. 10 января 1934 года в "Нью-Йорк Таймс"появилась первая статья, обрисовывающая судебное решение размером в 13 130 долларов в пользу Джона Тирни, члена Нью-йоркской фондовой биржи. Другая появилась 2 февраля, 1934 года, она сообщила о судебном решении размером 90 840 долларов в пользу брокеров "Бенджамин Блок энд Кампани". Бен Блок был другом Ливермора. Ливермор не пытался защититься от исков, и они были проиграны в порядке упрощенного судопроизводства.

5 марта 1934 года Ливермор в конце концов разорился. Он подал в федеральный суд прошение о признании его банкротом. Сэмюэл Гилман, адвокат великого трейдера, сделал заявление для "Нью-Йорк Таймс": "В каждом из трех предыдущих случаев, когда мой клиент не мог выполнить своих обязательств, он в конечном итоге заплатил по 100 центов на один доллар всем своим кредиторам. Уверяю вас, что господин

Ливермор снова одержит триумфальную победу над текущими трудностями". Обсуждаемый иск Нади Красновой о нарушении обещания также был включен и удовлетворен в порядке банкротства. Чего никто не знал - так это того, что Ливермор тайно передал ей 5000 долларов через своего друга Александра Моора, чтобы она смогла переехать в Калифорнию.

По совету своего адвоката Ливермор занял 100000 долларов у Гарриет. Займ был гарантирован процентами с трастового фонда размером в 1 миллион долларов - трастового фонда, который был устроен таким нерушимым образом, что с него ни при каких обстоятельствах нельзя было забрать основную сумму. Этот трастовый фонд пережил банкротство.

7 марта 1934 года обанкротившемуся Ливермору было автоматически прекращено членство в Торговой палате Чикаго. Никому так никогда и не удалось узнать, что случилось с огромным состоянием, полученным им во время краха 1929 года, за пять лет до того. Он потерял все.

Ливермор, конечно, находился в состоянии депрессии и был дезориентирован. Он также находился на грани личной трагедии. 1 декабря 1934 года он отправился в путь на итальянском океанском лайнере "Рекс". Уезжая, он сказал "Нью-Йорк Таймс": "Это запоздавший свадебный подарок мне и моей супруге. Я намерен изучить европейские товарные рынки как основу для своего возвращения".

"Вы думаете, что вам удастся вернуться на этот раз, господин Ливермор?" - спросил журналист.

"Я возвращался и раньше, но на этот раз это займет больше времени, потому что условия на мировом рынке изменились в худшую сторону", - ответил он. На самом деле он имел в виду, что у него уйдет больше времени на то, чтобы снова встать на ноги потому, что он утратил эмоциональное равновесие и он не уверен, сможет ли он когда-нибудь вновь обрести его.