Чингиз Гусейнов - Семейные тайны

Ильдрым взялся проводить Асию, Сурен не может уйти; на что только люди время тратят? сто лет этому шахматному этюду, и Сабир втянул в головоломную интригу, а ключик в этюде - ход конем плюс цугцванг!! и белая королева красиво загоняет в угол черного короля. Асия вдруг чувствует, как в ней, чернушке, просыпается белая королева, и в идущем рядом Ильдрыме, большом и сильном, она видит человека, который ей нужен. "Это всегда так,- слышится ей голос Айши, когда та говорила о Хансултанове, ликуя, что нашла Алие выгодного жениха,' без нескольких минут академик, Айша постарается ускорить время; Асие кажется, что Айша говорит о ней и об Ильдрыме,- да, невысокая и тонкая,- сказать бы, что изящная,- достается крупному мужчине, а что, разве я не права?" И мать вторит ей, вспоминая присказку о том, что самая сладкая груша в лесу достается медведю.

В Ильдрыме Асия видит своего черного короля: он - и никто другой!.. А улыбнется добрыми глазами, и будто давно она знает этого человека. Ни за что своего не упустит Асия, есть у нее что-то общее с Айшой - упрямство, и… недаром они так похожи (еще не раз ее будут принимать за знатную сестру!),- он будет ей послушен. Почему-то кажется, что этот ее шаг - в пику Айше и тем самым… В пику Расулу (?), уж не думала ли, что он будет ждать ее?.. А быть куклой в руках Айши и уподобиться сестрам - ни за что!

- Я его люблю, ты можешь меня понять? Не могу без него! Дотронусь до его плеча, до руки, и мне уже хорошо! Я хочу…- Собралась с духом, Айша удивленно смотрит на нее.- Я хочу, чтоб он поцеловал меня!

- Может, еще что хочешь?!

- Да!

Айша ударила Асию.

- А ты!., а ты!..- задыхалась Асия, и вдруг перед глазами: недавно видела, быстрая Айша идет между двумя рослыми парнями, вся светится, а потом уверенно берет их под руки, лишь на миг встревожено оглянулась, чтоб не видел кто, ни за что не отпустит этих воинов, рабов ее, решимость, как отчаянье, подавила испуг, и не станет озираться, ну да, конечно же и у нее есть! Асия позавидовала, помнит, сестре, обрадовалась за нее, а те рослые парни, вот! именно это!! она и скажет сейчас Айше: - Твои мужчины!.. ПОЖИВАЛИ ТЕБЯ, И ТЫ ТАЯЛА!.. Я сама видела!

И Айша вдруг смутилась, густо-густо покраснела, взгляд на какую-то минуту потеплел, вот-вот она обнимет сестру, извинится, что ударила, и они, плача, признаваясь в любви друг другу, как не раз случалось после ссоры,- обнимутся, сядут рядом. Будто Айша с Айной или с Лейлой, когда та сокрушалась, что нет детей!.. И с Зулейхой тоже, когда Махмуд ей в любви признался, а что? Родные ведь сестры, одна кровь, им и держаться вместе,- а с этой девчонкой!..

- Поступай как знаешь, только запомни, что я против!

Две свадьбы почти в одно время, так уж совпало: готовились всей семьей к одной (Алия - Хансултанов), и тут же новая нетерпеливая пара - скорей жениться!

Надо отдать должное Хансултанову: как породнился, женился на красавице Алие, стал звать Ильдрыма в управление, "самодвижущийся служебный конвейер"; а Ильдрым ему на своей свадьбе выдал полушутя, и прозвучало торжественно:

"Должен же быть в нашей большой семье хоть один представитель славного класса!"- и что-то еще в этом роде.

"Не ты один рабочий!"- шепнула Асия.

"Я имею в виду,- поправился Ильдрым,- нас с Асией". И на глазах у родни поцеловал ее, тихо сказал на ухо: "Прости",- смутился.

Да, Расул с Лейлой часто наведывались, и на аэродроме цветы, приветствия, танец у трапа, девушки в белых шелковых нарядах, и мчатся по гладкой дороге машины, обдуваемые теплым ветром, пахнущим нефтью. А то и нечто грандиозное. Континентальный Курултай (съезд) Камышологов, стоивший, о чем уже было, много нулей, с палочкой впереди.

"Э,- говорил другу Сабир, сморщив лицо, и о том знала Асия, и обидно ей за Расула,- зачем это тебе?!"

А Расул размечтался о новых заманчивых предложениях; вперед, в сторону, новый качественный скачок и так далее.

"Что?"- удивился Расул.

"Не обижайся только, займись настоящим делом!"

"Учить, как ты, детей?"

"А хотя бы!"- И Расул пожалел, что пришел навестить Сабира: отстал его друг-романтик, что-то в нем от лености, и застрял, а прячется за фразами, спорили с ним не раз, идя от одного конца города, где их школа, рядом со старой мельницей, до другого, в старую часть,- но не запомнилось, о чем спорили, вроде о мироздании, о том, что такое вечность (?). А ведь однажды Расул дал слово: больше не ходить! Это когда на него с двух сторон насели: Сабир и Сурен, в один из тех своих приездов, когда телеграммы на ярких бланках, и они мчатся по гладкой дороге, и в теплом ветре сладкий запах нефти, напоминающий детство, холодную тень за глухой стеной дома.

Каждый раз не забывал навестить друзей, а потом от приезда к приезду все реже, пока и вовсе перестал ходить, некогда! и отрезала однажды Асия, такое за ней водится, и потом никак от слов ее не отцепишься:

"Не некогда, а не желаешь слышать правду",- тоже мне, учитель жизни выискался!., времени в обрез! останавливался в гостинице. Месме обижалась, и сын, как мог, убеждал ее: и приемы, и поездки, и встречи, ему удобнее жить там, где все гости; и неизменный ритуал - навестить могилу отца - нарушался иногда: некогда!! А однажды и вовсе заскочил к матери на полчаса, а от нее - к Сабиру, у него (так условились) Сурен-Сурик, Поговорили! Так бы и уехал с испорченным настроением, если б не сюрприз Асии: не могла она допустить, чтоб он уехал обиженный.

Расул ставил племяннику в пример Асию, когда тот просил, чтоб дядя позвонил, и племянник долго (и заразительно) хохотал, твердо убежденный, что Расул шутит.

- Очнись, дядя! Она же…- Ну да бог с нею, не станет, обижать: каждый живет как может, она для него вроде… раненной при шторме птицы, что ли.

"Да,- сказала резко Асия,- не желаешь слышать правду". Но это еще не все главный удар был впереди: "Я бы ни за что не взяла у тебя рекомендацию!" (Асию недавно приняли в партию, и рекомендовали ее Сабир-муэллим, Сурен, Молодежный союз дал рекомендацию. На Морском стала кандидатом, а красную книжку получит в Степном, куда переедет к родителям Ильдрыма.) "А мне нельзя, мы же родственники!" "Если б даже не были родственниками".

"Это почему же? Чем я провинился перед тобой?"

"Не передо мной, а перед…" - кем? - "…перед самим собой! На что ты тратишь свое время?"- И снова умолкла: знает о разговоре Расула с Сабиром, Ильдрым рассказал.

"Но ведь праздник!"

"Не слишком ли они часты?"

Расул пожал плечами: "А я при чем?"

"Ты - не я. И не Сабир. Ты мог бы!"

"Что вы заладили одно и то же: что ты, что Сабир!.."

Сабир вдруг (очевидно, уже не раз об этом говорили они с Суреном): "Тебе-то зачем это, Расул?"- Он понял, но смотрит недоуменно, и снова голос Асии: "Пре*-красно понял!"- "Ох и стукнут однажды кулаком!- и хлесткий взгляд на Расула.- Погорит кое-кто крепко!" (и погорел ведь Устаев).