Джеффри Бурдс - Советская агентура: очерки истории СССР в послевоенные годы (1944-1948)

Еще накануне “освобождения” Советами Западной Украины, в конце июля-августа 1944 г., донесения немецкой военной разведки с удовлетворением отмечали явный сдвиг в повстанческой тактике в пользу привлечения женщин к работе в подполье. Так в середине 1944 г. в совершенно секретном меморандуме имя обер-группенфюрера СС Ханса Пруцмана бригаденфюрер Бреннер писал о том, что “УПА приостановила все атаки на части немецкой армии. УПА систематически посылает разведчиков, в основном молодых женщин, на занятую противником территорию, и полученные разведданные передаются в Отдел 1С группы армии” вермахта на Южном фронте [206]. (Ханс Пруцман был главой СС на Украине — им были созданы так называемые отделы Пруцмана, т. е. оставляемая в тылу противника диверсионная сеть или отряды “вервольфов”). Доклад Бреннера попал в руки Советов и постоянно входил в состав “особой папки” НКВД за военный период и послевоенные годы, когда проводились разведывательные операции на Западной Украине [207].

Явный гендерный сдвиг в тактике украинского повстанческого движения почти сразу же был замечен боевыми частями НКВД, действовавшими на Западной Украине. В совершенно секретном докладе в НКВД, датированном 11 ноября 1944 г., майор государственной безопасности В. А. Чугунов обобщал данные, полученные во время допросов ключевых фигур украинского подполья. Благодаря его докладу Советам стали понятнее изменения в тактике повстанцев, которые шире, чем прежде, привлекали в свои ряды украинских женщин и девушек:

После изгнания немецких оккупантов из западных областей Украины и проведения мобилизации мужского населения в Красную Армию, по приказу местного командования ОУН были созданы сельские, подрайонные, районные, окружные и областные руководства ОУН из числа [местных — Дж. Б. ] женщин, которые имеют следующие референтуры: хозяйственную, связи и разведки.

В настоящее время женская хозяйственная референтура играет основную роль в сборе продовольствия и других вещей, необходимых УПА, так как они в своей хозяйственной деятельности находятся вне всяких подозрений. Все собранное продовольствие и вещи затем передаются в распоряжение бандитов.

Основная задача женской разведки — это сбор информации о передвижении частей Красной Армии, и о выездах из районных центров сотрудников НКВД на операции. Станичная [т. е. назначенная из числа местных жителей — Дж. Б. ] женщина каждый день назначает в порядке очередности по несколько разведчиц. Каждая разведчица обязана три раза в день являться в назначенный ей населенный пункт (утром, в обед и вечером) узнать, что там нового, нет ли там [советских] войск и проинформировать станичную [женщину] соседнего села о положении в селе, из которого она пришла. Эта информация проверяется [каждый день непосредственно станичной] на встрече с каждой разведчицей. Ежедневно информация концентрируется у станичной, которая принимает решение в части предупреждения бандитов, скрывающихся [в окрестностях] нелегалов.

Связные из числа женщин являются постоянными и должны сохранять полную секретность. Связная одного населенного пункта знает только одну связную, с которой ей поручено поддерживать связь. По этой эстафетной связи из села в село передается корреспонденция [повстанцев]: различные распоряжения, листовки, и националистическая литература. Эти же связные являются руководителями различных посыльных, которые следуют по делам организации и следят за передвижением членов ОУН [208].

Местные женщины и дети обычно подавали сигнал тревоги, предупреждая повстанцев, скрывающихся от новых властей в их или ближнем селе. Так как традиционный крик “Хлопцы, ворог близко!” все чаще приводил к репрессиям, к концу 1944 г. были появились новые способы привлечь внимание и при этом защититься от возмездия со стороны советов: “Бандиты!”, “Грабят!” или “Убивают!”

Конечно, собрать информацию еще не означает выработать успешные методы борьбы с противником. В конце 1944 — начале 1945 г. советская разведка все чаще отмечала, что повстанцы все больше полагаются на женщин и детей. Советы пытались найти решение этой проблемы. В совершенно секретном докладе, датированном 6 октября 1944 г., командир пограничного отряда НКВД на Украинском фронте подчеркивал трудности, создаваемые украинскими женщинами и детьми, которые своей шпионской деятельностью серьезно подрывали эффективность советских операций: “Многие дети в возрасте 12–15 лет и женщины работали и продолжают работать как активные осведомители и посыльные между бандами и подпольными организациями ОУН и УПА. Они также организовывают доставку продовольствия для банд и предупреждают их относительно появления [советских — Дж. Б. ] пограничных дозоров в их областях и о возможных военных действий последних против них. Это соответствует инструкциям центра ОУН, который приказал [местным командирам], использовать [больше] женщин для подпольной работы — главным образом для связи периферии и центра” [209].

Мер, принимаемых советскими войсками, было явно недостаточно для решения специфической проблемы, вызванной участием женщин и детей в повстанческом движении. Подобная мысль стала настойчиво повторяться в докладах, поступавших в центр из самых разных районов Западной Украины. В январе 1945 г. в докладе, обращенном непосредственно к Первому секретарю ЦК КПУ(б) Никите Хрущеву, секретарь Жолкевского райкома Бычков писал: украинское подполье “имеет большую женскую организацию — так называемую женскую сеть (жiноча сiтка)… [Женщины Дж. Б.] — их главная сила — в сигнализации, продовольствии, и так далее. Я встречал их. Однако мы арестовали очень немного женщин”. Обращаясь прямо к Хрущеву, Бычков мрачно замечал: “Мы должны сделать что-нибудь больше относительно этих женщин!” [210].

В регулярных докладах МВД Сталину о борьбе с движением сопротивления на Западной Украине мы не встречаем ни одного упоминания о женщинах среди убитых или захваченных повстанцах вплоть до февраля 1945 г. [211]С этого времени женщины появляются в этих сводках все чаще. Это соответствует свидетельствам с мест, отмечающим рост числа убитых советскими войсками женщин, подозреваемых в принадлежности к подполью [212]. Хотя в советских источниках общая численность потерь повстанцев указывается без разделения погибших по половому признаку, можно попытаться оценить долю женщин среди жертв советского насилия, используя данные сообщений об отдельных операциях.