Джеффри Бурдс - Советская агентура: очерки истории СССР в послевоенные годы (1944-1948)

Это очень важно, потому что, как указывалось выше, в нашей работе мы часто вообще не имеем никаких компроматериалов на объекты. Итак, в этом случае следователь не должен рассчитывать на свою “феноминальность” [так!], как некоторые делают, или на получение компроматериалов путем переубеждения объекта, или привести его к “сознательности”.

Тут необходимо завоевывать позицию постепенно, шаг за шагом, силой своей осторожности, наблюдательности, психического равновесия и четкой ориентации в разных вопросах. Необходимо помнить, что в начале такой игры “следователь” на своей стороне имеет только одного союзника — нечистую совесть объекта. Но этот фактор необходимо уметь соответственно использовать. Итак, выявление указанных черт характера человека производится во время разговора с объектом на темы, какие не имеют ничего общего с причиной задержания. Лживый человек выдается пустословием и преувеличением в разговоре, особенно на тему о вещах, которым он симпатизирует, или к которым относится отрицательно. Сам по себе такой разговор не имеет значения, но отдельный элемент, где объект допускает очевидное преувеличение (брехню), следователь обязательно должен использовать.

Факт обмана объектом следователя, хотя и в мелочи, при допросе получает большое значение. А констатирование нескольких таких фактов (с умелым их использованием) в процессе следствия приводит к психическому замешательству объекта.

По окончанию таких разговоров (их необходимо производить в форме допроса и считать лишь подготовкой к самому следствию) объекту предлагается написать автобиографию. Детальный анализ этой биографии также должен дать следователю определенные аргументы (редко случается, чтобы задержанный, написав свою автобиографию, ничего в ней не утаил, уменьшил или преувеличил). Эти аргументы отличаются от первых тем, что касаются самой личности задержанного, а часто имеют непосредственное отношение к сути дела.

Таким образом, проверка автобиографии объекта, является первой фазой самого следственного процесса. Во время такой проверки необходимо обратить внимание не только на сам объект, но и на его семью, родственников, их официальное положение или место работы, связи с объектом, отношение к нашему движению, прошлая деятельность и т. д. Если следователь, в результате прошедшего разговора и проверки автобиографии объекта, не может добыть определенных компроментирующих [так!] аргументов, т. е. не будет располагать никакими компроматериалами, то раскрытие сути дела может не удаться вообще, ибо когда речь заходит о сути дела, то объект настораживается и удваивает свое внимание и осторожность, но с другой стороны, добыв такие аргументы, необходимо их умело использывовать [так!]. Необходимо любой ценой добиться, чтобы в первой фазе следствия обвиняемый в 2–3 местах должен был признаться, что он действительно сказал неправду (обманул следователя). Это очень важно, ибо после этого быстро наступает психическое замешательство объекта. Обычно это удается тогда, когда следователь является человеком психически уравновешенным, последовательным, умеет сдерживать свои порывы — т. е. будет во всем этом привосходить [так!] своего противника.

Своей стойкостью и психической уравновешенностью, следователь должен сразу же доминировать над психикой подследственного, ибо в противном случае он не добьется положительного результата.

Следственный процесс без начальных компроматериалов — это борьба двух характеров, двух психических сил.

Часто следователь, добившись признания объекта о том, что он обманул его в вопросе своего образования, года рождения, прошлой деятельности или семейных связей — с удовольствием потирает руки и, как бабочка, перелетает на другую тему. Это абсолютно неверный метод, ибо он сглаживает значение этого признания. В этом случае необходимо закрепить за собой добытый успех, и закрепив его, вести наступление дальше, стремясь расширить его. При этом не ослаблять нажим (разумеется психический), а все время усиливать его, использовывать [так!] другие аргументы и не давать возможности опомниться или прийти в себя объекту.

Такая последовательность, а также принципиальность и деловая стойкость следователя, как правило, приводят к подавлению психики объекта, его психическому замешательству.

В следствии нет “маловажных” или “неактуальных” вопросов, здесь все важно, все актуально, на чем следователь может “поймать” объект, хотя бы к делу оно не имело никакого отношения.

После того, как следователь в первой фазе следствия добился психического превосходства, т. е. покорил психику обвиняемого, а также детально познакомился с его биографией, — можно переходить к освещению вопросов по сути дела.

объекту корректно, но твердо говорится, что он находится на допросе, и поэтому на каждый вопрос следователя обязан отвечать конкретно, точно и только правду. Такое предупреждение создает свое впечатление и в большинстве вызывает у объекта множество совершенно лишних движений руками, ногами или всем корпусом тела, нервные конвульсии губ или части лица. На эти движения следователь обязательно должен обратить внимание, ибо по их интенсивности можно судить о растерянности и испуганности объекта, какие всегда проявляются у человека, который чувствует себя в чем либо виновным. Эти движения и специфическое покашливание объекта часто выдает его, когда ему неожиданно задать прямой вопрос об его участии в какой-нибудь компроментирующем [так!] его действии, т. е. сыграть с ним при открытых картах. Но не всегда удается выбрать такой момент и не всегда можно использовать его замешательство. Итак, такой прием следует применять в исключительных случаях, и если он удается, то бывает более эффектный, чем прием последовательного подавления воли объекта.

Если следствие проводится вечером, при свете лампы, то рекомендуется заслонять лампу от себя, например, раскрытой книжкой, направляя таким образом большую часть света на лицо допрашиваемого, лицо следователя в этом случае находится в тени. Одновременно следует запретить объекту делать разные движения руками, предложить ему положить ладони на край стола и все время держать в этом положении. Обвиняемый забывает об этом предупреждении и все время пытается изменить положение рук, чтобы сопровождать разговор пантомимикой.

Каждый раз следователь корректно (специально) напоминает ему об этом, увеличивая его нервное возбуждение. Во время допроса следователь максимально сосредотачивается и дает возможность объекту рассказать всю суть дела от начала до конца, нигде его не прерывая. После того как он окончит, предложить ему рассказать все сначала, разрабатывая до деталей каждый отдельный вопрос. Максимальная детализация отдельных событий и скептический взгляд следователя — это необходимые условия для успешного проведения следствия. Следственные процессы по своему характеру бывают очень разнообразны, и поэтому нельзя дать каких-нибудь постоянных правил или рецептов для их проведения, тем более что следственная работа по своей сути имеет больше общего с искусством или наукой, но все же существует целый ряд постоянных положений, которые часто имеют место при проведении всяких следственных процессов, особенно в явлениях психического характера.