Пётр Капица - Письма о науке. 1930—1980

Всякое большое и принципиальное достижение техники всегда является результатом совместной работы. Поэтому я считаю, что в развитии большой техники, как и большой науки в мировом масштабе принципиально заинтересована всякая культурная страна, так как от ее развития зависит развитие ее собственной культуры. Развитие мировой культуры не под силу одной стране. Поэтому все, что хоть немного содействует развитию этой большой науки и техники, должио быть сделано общим достоянием. Не надо смущаться, что не только мы, но и кто-либо другой использует их раньше и пойдет дальше. Открытие радиотелеграфа Поповым было основано на работах Герца, Бранли, Риги и других. Потом после Попова был сделан большой шаг вперед Маркони, Флемингом и многими другими, и мы имеем в результате радио сегодняшнего дня. Чем больше мы дадим мировой науке и технике, тем больше от нее и получим. Поэтому, мне кажется, в области техники следует секретить только частные процессы, конструкции и пр., как например, рецептуры, катализаторы, специальные машины и т. д., которые применяются в замкнутой промышленности и не входят в широкое употребление.

Векшинский в своей книге дает новый интересный метод исследования сплавов. Этот метод может быть применен для решения самых разнообразных задач современной металлургии. На основании этого метода молено ждать быстрого нахождения сплавов с новыми свойствами. Если мы не будем дураками, то, имея весь опыт, используем его для производственных целей ранее других. Но метод Векшинского надо рассматривать как достижение в развитии большой техники. Незачем его секретить — мы можем только гордиться, что внесли этот вклад в мировую культуру [131].

Наша сила должна быть в динамике. Мы должны обогнать всех, идя по открытому пути так быстро, что никто не смог бы нас догнать. Воображать, что по засекреченным тропам можно обгонять — это не настоящая сила. Если мы выберем этот путь секретного про-двшкения, у нас никогда не будет веры в свою мощь и других мы не сумеем убедить в ней.

Уважающий Вас П. Капица

P. S. Извините, что нездоровье задержало мой ответ.

П. К.

Товарищ Сталин,

Не знаю, как мне быть. Сегодня три недели как написал тов. Маленкову с просьбой принять по делам Главкислорода, но безрезультатно, хотя он сказал, что раз в месяц будет со мной беседовать. Жаловаться нелепо. Звонить все время тов. Суханову (секретарь Маленкова), это дает результаты, но это значит растерять уважение к ученому, которое так нужно у нас сколотить. Оставить так — плохо для дела.

Это и ряд других обстоятельств вызывает у меня сомнения насчет кислородного дела. Когда человек отрывается от действительности, стараясь осуществить хотя и передовое дело, но то, для которого время еще не созрело, он зря теряет силы. Ведь Ползунову, Яблочкову, Лодыгину, Попову никто не мешал. У них даже были сторонники. Их несчастье в том, что вместо того, чтобы заняться тем, что было осуществимо, они опережали время и поэтому были, по существу, неудачниками, что-то среднее между Дон Кихотом и Левшой Лескова. Основная польза от них — назидание потомству.

Интенсификация процессов кислородом — это громадная проблема. Она затрагивает все ведущие отрасли хозяйства. Ее можно решить, только если все, от мала до велика, почувствуют ее значение. Главное, мне думается, нужно еще, чтобы мы все поняли, что только путем своей новой советской техники мы можем выиграть мир, а это задача дня. Ведь нашу победу мы можем закрепить только техническим и культурным превосходством. Но многие у нас все еще не верят по-настоящему в наши творческие силы и предпочитают путь надежного подражания другим странам. Тут нужна пропаганда, и, конечно, мы скромно стараемся ее вести (журнал «Кислород», заседания и пр.).

Товарищ Маленков — он внимателен, старается помогать, быстро ориентируется в вопросах, видит существо, но увлечен ли он проблемой кислорода? Я не раз Думал над этим. Если бы кислородная проблема как большая государственная задача его захватила, разве нужно было бы каждый раз неделями ждать приема?

Если бы кислородная проблема его увлекала, разве ему не интересно было бы посмотреть завод, машины, а я не раз говорил об этом. Но если таких крупных людей у нас не увлекает новая проблема, так как к пей будут относиться другие? Новая техника — ведь это победа над природой. Как во всякой борьбе, в пей одно из главных — нужна страсть. Ведь по-настоящему мы стали бить немцев, когда каждый из нас на них осерчал.

Развитие большой технической проблемы — это но личное дело, а дело общества, а у нас — государственное.

В научных вопросах я не боюсь одиночества и единоборства с природой. Но кислородную проблему всеобщего подъема успешно не решить. Кислородные дела, конечно, идут, и многие считают, что неплохо. Но я недоволен. Нет страсти, порыва, темпов, а без этого нельзя. Например, не отпускают к нам передовых людей, способных увлечься новым. Может быть, я не гожусь, я плохой пропагандист, не умею зажечь и убеждать людей, может, просто время еще не настало.

У меня к Вам исключительное уважение, главное, как к большому и искушенному борцу за новое, и потому, скажите, не правильнее ли отсрочить эту колоссальную затею? Не забегаем ли мы вперед времени и отрываемся от общества? Что касается меня, то мне станет легче на душе. Лаборатория до сих пор давала мне достаточно счастья и вполне удовлетворяла мои запросы к жизни. Ваш

П. Капица

Товарищ Сталин,

Еще три этапа кислородной проблемы пройдены и должны начаться новые.

Первый этап: построена и начала снабжать московские заводы Балашиха. В ближайшее время ее будут принимать. Пройдет, конечно, некоторое время на освоение этой установки, к тому же ее продукцию не так легко будет поглотить. Она дает в два-три раза больше кислорода, чем давали все заводы Москвы. Как первый образец, Балашихинская установка неплоха, но ее надлежит еще совершенствовать. Уже сейчас Балашиха дает 40 тонн жидкого кислорода в сутки (за это время она могли бы наполнить жидким кислородом 8—10 ракетных снарядов Фау-2). Это примерно 1/6 производства кислорода в Союзе. Сейчас у нас работает около 400 установок.

Балашиха в одном агрегате делает в шесть — восемь раз больше жидкого кислорода, чем крупнейшие из советских установок прежней системы. Крупнее пока известна, считавшаяся рекордной, только установка во Франции (Клода), но и та по производительности меньше Балашихи в три-четыре раза.

Мне, конечно, приятно похвастаться, но главное в том, что Балашихой доказано, что турбинным методом можно осуществлять установки производительностью, недоступной прежним методам. Основное преимущество и значение турбинного метода — это постройка таких мощных единиц: компактно, просто, дешево. Без этого решать кислородную проблему нельзя. В этом решающее значение пуска Балашихи,