Павел Щёголев - Падение царского режима. Том 7

Щербатов . – Значительно иным. Я в деятельности земской их не вполне одобрял. Не по политическим, а чисто по административным, даже по земским соображениям, я находил, что дело приняло слишком государственный характер и вышло из рамок земства. Земство брало на себя такие обязанности, которые оно фактически исполнить не могло. Но это вопрос не политический.

Председатель . – Но тем не менее, вам приходилось считаться с мероприятиями, которые были в этой области при Маклакове?

Щербатов . – Сразу атмосфера переменилась. Г.г. чиновники очень чутки, и отношение сразу изменилось. Так что у меня лично с ним были хорошие отношения, хотя с глазу на глаз я спорил, доказывал, что контроль нужен всюду, что оперировать с этими миллионами нельзя так, как оперировать с десятками тысяч.

Председатель . – Во всяком случае, ваш взгляд был положительным?

Щербатов . – Да. Виноват, забыл сказать: я, как губернский гласный полтавский, прежде был одним из представителей обще-земской организации, так что с Львовым у меня были старые отношения, со времен японской войны.

Председатель . – Я забыл вас спросить, вы встретились с Золотаревым в ведомстве в качестве товарища министра?

Щербатов . – Он был в отпуску, и, когда приехал, тут мы очень миролюбиво поговорили и расстались.

Иванов . – Очень скоро расстались?

Щербатов . – Сейчас же. Ничего против него не имея, я находил, что он мне не дает никаких плюсов в смысле общественности и т. д., и тогда был назначен кн. Волконский.

Иванов . – А Волжин при вас долго был?

Щербатов . – Волжин все время был, он был директором департамента общих дел.

Иванов . – Какие его отношения были, он сочувствовал вашим взглядам, вашему направлению или нет?

Щербатов . – Да. У меня с ним прежде были хорошие отношения, так что у нас все шло гладко. Он человек без особой инициативы, но мне не чинил никаких препятствий.

Председатель . – Какое вы себе составили представление о причинах ухода Джунковского?

Щербатов . – Я тогда же понял, что дело касается Распутина; но в чем точно, не знаю. Я поставил это в связь с теми разоблачениями, которые были в «Биржевых Ведомостях» и касались поездки Распутина в Москву в 1915 году, зимой. Повидимому, так и было. Было усмотрено (я не помню, кто это мне говорил), что некоторые выражения статьи были будто бы теми же самыми, которые находились в докладе Джунковского государю в марте или апреле 1915 года, и что будто бы он дал эти сведения печати. Ничего подобного не было.

Председатель . – Какова была политика министерства внутренних дел при вас в отношении евреев? Она ведь несколько изменилась? Кому принадлежала инициатива в этом изменении? Каков был ваш взгляд на дело, встретило ли проведение этого взгляда какие-нибудь препятствия?

Щербатов . – Существенным изменением было расширение черты еврейской оседлости, вернее сказать, не расширение, а уничтожение.

Иванов . – Изменение?

Щербатов . – Сначала изменение. Сначала я просил три губернии.

Иванов . – Это, кажется, по вашему циркуляру?

Щербатов . – Нет, это сначала из-за беженцев.

Председатель . – Если можно, князь, последовательно, вкратце, изложите все.

Щербатов . – Вступление неприятельских войск на территорию России вызвало огромный поток беженцев, а так как население в западной полосе почти сплошь состоит из евреев, то, очевидно, в числе этих беженцев было огромное число евреев. Они заполнили, прежде всего, восточную часть черты еврейской оседлости, то-есть губернии Черниговскую и Полтавскую. Здесь это переполнение стало давать себя чувствовать довольно болезненно, города начали переполняться, поднялись цены на продукты, усиливалось недовольство местных жителей, и в некоторых местах могло кончиться погромами. Тогда явилась необходимость расширить черту, и я прибавил губернии Тамбовскую, Воронежскую, Пензенскую; кажется, эти три; но как только волна докатилась и туда, я стал получать телеграммы от земств угрожающего характера: что пока их было мало, они принимались с распростертыми объятиями, а когда стало много, началась агитация против и, главным образом, на почве базарных столкновений. Вот это исходный пункт. Затем, я считал, что черты еврейской оседлости не существует фактически. Она давала только повод к злоупотреблениям полиции. Не предрешая вопроса, я находил нужным это изменить. Тогда это довольно легко прошло в совете министров, никаких серьезных возражений не было. Последовало распоряжение совета, но объявленное моим циркуляром. Возникали соображения юридического характера, имели ли мы право это сделать или нет, в виду закона. Тогда специалисты нашли, что все более или менее законно; никто не возражал. Так и было сделано.

Председатель . – Журнал совета министров по этому поводу был высочайше утвержден?

Щербатов . – Вероятно. Я этого не помню. Вообще никаких трений не было.

Председатель . – Вы по этому поводу делали доклад бывшему императору?

Щербатов . – Как же, делал.

Председатель . – Какое вы встретили отношение?

Щербатов . – Никакого сопротивления не было.

Председатель . – Что же, он интересовался, почему вы возбудили этот вопрос, или он был несколько подготовлен?

Щербатов . – Он был подготовлен. Я теперь не помню подробно своего доклада, но помню, прошло довольно легко.

Председатель . – Не казалось вам, что линия вашей политики совпала с линией какого-то секретного поведения и отношения к этому вопросу?

Щербатов . – Не могу сказать. Решение вытекало в силу необходимости, из условий военной обстановки.

Председатель . – Он не ставился, как вопрос принципиальный?

Щербатов. – Нет.

Председатель . – Но ставилось оно в связи с конкретным фактом переполнения беженцами известных губерний, или же рассматривалось как уступка общественному мнению, которое давно стояло за отмену черты оседлости?

Щербатов . – Да, об этом был разговор, одно совпало с другим. Так или иначе, но, с точки зрения военной, это надо было решить.

Председатель . – Вам не показалось странным, что это благоприятное для евреев разрешение вопроса не встретило противодействия со стороны верховной власти, которая в ряде резолюций высказывалась ранее систематически против них?

Щербатов . – Я говорю, тут спорить почти не приходилось, потому что это было вызвано необходимостью.

Председатель . – Вам не было известно отношение Распутина к этому вопросу?

Щербатов. – Нет.

Председатель . – А в совете министров вы тоже не встретили противодействия?