Александр Глазунов - Похищенные инопланетянами

На этом наш визит к Т. закончился. Из дома ОНИ нас легко выпустили, а хозяйка опять нас проводила до метро. По дороге призналась, что такое началось с ее сыном после скандала с бабушкой. Вскоре сын отказался ходить в школу — из материала на уроках ничего не запоминал. Т. хотела найти для него учителя, но никто почему-то не хочет с ним заниматься, отказываются…

Яр связан с „тарелкой“ марсиан, я даже видела знаки на ней, на которой он частенько бывает в тонком теле…»

На Ленинградский вокзал я приехал за полчаса до прибытия поезда. Приехал, чтобы встретить Амуни, которого всего два дня назад сам отправил в Санкт-Петербург. С утра прошел дождь со снегом, было ветрено и пасмурно. Засунув руки в карманы куртки, я прохаживался по пустой платформе, к которой и должен был подойти поезд. Это лучше, чем толкаться в многолюдном вокзале, и чего я терпеть не мог. Тем более, что мне хотелось кое о чем поразмышлять. Ситуация сложилась непростая. Ну а если конкретней, то я вообще перестал что-либо понимать.

Неделю назад совершенно неожиданно ко мне заявилась Линда, о которой не было слышно больше месяца. Я уже начал волноваться, так как в последний раз она мне звонила, когда ей было совсем плохо — темные силы донимали ее так, что у Линды, по ее собственному отчаянному признанию, уже не хватало сил сопротивляться ИХ натиску.

Я ей посоветовал позвонить в Санкт-Петербург Вие, и уже с нею выяснить, что происходит и что необходимо предпринять для защиты от нападения темнушников. После этого Линда исчезла. По телефону Вия мне сообщила, что ее взяла в серьезный оборот сильная темная ВЦ, но Линда сама влезла в это дело, пусть сама и расплачивается — обо всем ее предупреждали не раз.

Да, это действительно было так, Линду предупреждали не однажды, но что происходит с ней и с ее семьей, мы совершенно не имели представления. И вот теперь Линда сидела в кресле напротив меня, улыбаясь, и эта несвойственная ей спокойная размеренность в поведении настораживала меня, даже немного пугала.

— Ты извини, — сказала она, — что без предупреждения к тебе пришла, но потом у меня времени может и не быть. А мне надо сообщить тебе кое-что важное, вернее, предупредить.

— Давай, — кивнул я, — заодно расскажи, где пропадала все это время.

— Только коротко, ладно?

— Можно и коротко, — согласился я, — о главном. А то меня Вия напугала: Линду, мол, совсем темные окрутили, теперь вот расплачивается за то, что не слушала нас… И все в таком духе.

Улыбка сбежала с лица Линды. Она как-то странно взглянула на меня и со вздохом произнесла:

— С темными у меня действительно была война не на жизнь, а на смерть.

— Во всяком случае, — напомнил я, — ты была в большом трансе, как мне думается, даже призналась, что темные силы тебе внедряют свою программу, и ты станешь уничтожать людей. Выходит, все сама прекрасно понимала, когда утверждала, что светлые силы ничего тебе не дали и даже помочь освободиться от темнушников не могут. А вот темные вроде бы обещали, если ты согласишься, грубо говоря, на НИХ работать, не трогать сына. Это так? И ты в это поверила…

Линда долго молчала, прежде чем начала говорить?

— Ну, то, что темные силы хотят убрать моего сына, Вия подтвердила еще в начале 1992 года, когда мы сидели вот в этой же комнате, — она чему-то криво усмехнулась. — Когда я сама на себя петлю накидывала — это одно. А вот когда с моим ребенком… Однажды ко мне приехали знакомые, мы посидели, а потом я пошла их провожать. Возвращаюсь домой и только ступила на порог — аж сердце закололо. Бывают такие колющие боли. А у меня они всегда возникают, если с сыном что-то неладное. Бросаюсь в комнату, смотрю, он в кроватке лежит весь в крови и без сознания, а рядом на кровати спит мертвецким сном муж. Такое сильное носовое кровотечение открылось у сына ни с того ни с сего, что я еле его откачала — лицо белое, как мел, стало. Я и «крестную мать» с Венеры вызывала, и отца умершего, и «докторов» СВОИХ… А позже приходит ко мне как-то на прием мамаша с сыном недоразвитым лет семи. Я с ней разговариваю и вдруг — сердцем чувствую, что-то не так. Рванулась в комнату к сыну, а там этот дебил двумя руками душит на полу моего сына — тот уже посинел весь, глаза из орбит полезли… И если считать такие моменты, когда я едва успевала спасти сына — пальцев на обеих руках не хватит. Так надо было мне верить после всего этого в то, что сына убить хотят, или нет?

Линда горящими глазами смотрела на меня, а я молчал, потому как говорить мне буквально было нечего. Одно дело отвлеченная теория борьбы с темными силами зла, и совсем другое, когда это зло реально нападает на тебя, а особенно, на твоих близких.

Но Линда прекрасно все понимала и не ждала от меня ответа. К тому же, она ведь не оправдываться пришла — никто обвинять ее не мог, да и не имел на то права, и я не судья. Значит, для ее прихода ко мне имелась другая причина? Я понимал, что визит Линды наверняка закономерен в чередовании всех этих событий. Мне опять стало неспокойно на душе, словно это меня должны были за что-то притянуть к ответу.

— Когда темные основательно на меня навалились, — уже будничным тоном продолжила Линда, глядя куда-то за окно, — «били» и душили так, что я думала не переживу, тогда-то я и позвонила тебе, и угрожала, потому как ОНИ меня заставили это сделать. Мне ничего не оставалось, как подчиниться, иначе бы со мной случилось нечто более серьезное, — она неожиданно засмеялась, заставив меня вздрогнуть.

— Между прочим, — весело проговорила она, — здесь я схитрила с НИМИ. Мне надо было дать ИМ понять, что я на все согласна, сама же все время думала, как связаться с «матерью», спросить что делать. Больше помочь мне никто не мог.

Это был явный упрек в нашу сторону — справедливый и жесткий, и я его молча принял.

— Да, мне нужно было оттянуть время, чтобы связаться со СВОИМИ, — вздохнула Линда. — У меня дороже ребенка ничего нет и не может быть. Я тебе признаюсь, почему именно тогда я испугалась ИХ угроз — убить моего сына, или сделать инвалидом. В тот же день мне позвонил муж и сказал, что у сына высокая температура, он ничего сделать не может, а сыну очень плохо. Да, убить его ОНИ вполне могли. И если бы я не пошла на этот хитрый шаг… Бессмертная душа — все это хорошо, но если бы у меня отняли ребенка, тогда и мне жить было незачем. Он умрет, уйдет и его душа — я же не буду за ней бегать. Кроме сына у меня нет ни папы, ни мамы, братья меня прокляли, они мне чужие… Но тогда я ловчила, хитрила, чтобы обмануть темнушников. И в тот момент меня даже морально никто не поддержал. Вы далеко, а те, кто находился рядом, вряд ли вообще могли понять, что творилось со мной, что происходило на душе. И когда я после звонка мужа бросилась домой к больному сыну, я решила, что обязана сделать выбор: или погибнуть, как мне предсказывали, или остаться со светлыми силами. Ведь раньше я выдержала все испытания, о которых меня МОИ предупреждали: ОНИ не давали мне есть — я не ела, не давали зарабатывать — сидела без денег и не жаловалась, никогда не плакала и не обращалась за помощью, так как считала, что это только я во всем виновата, а значит, и должна все стерпеть, искупить, исправить свои ошибки.