Екатерина II - Наказ Комиссии о сочинении Проекта Нового Уложения.

232. Воровства совокупленныя с насильством и без насильства.

233. Обиды личныя противныя чести, то есть клонящияся отнять у гражданина ту справедливую часть почтения, которую он имеет право требовать от других.

234. О поединках не безполезно здесь повторить то, что утверждают многие, и что другие написали: что самое лучшее средство предупредить сии преступления есть наказывать наступателя, сиречь того, кто подает случай к поединку, а невиноватым объявить принужденнаго защищати честь свою, не давши к тому никакой причины.

235. Тайный провоз товаров есть сущее воровство у государства. Сие преступление начало свое взяло из самаго закона: ибо чем больше пошлины, и чем больше получается прибытка от тайно провозимых товаров, следовательно тем сильнее бывает искушение, которое еще вящше умножается удобностию оное исполнить, когда окружность заставами стрегомая есть великаго пространства, и когда товар запрещенный или обложенный пошлинами есть мал количеством. Утрата запрещенных товаров и тех, которые с ними в месте везут, есть весьма правосудна. Такое преступление заслуживает важныя наказания, как то суть, тюрьма и лицеимство сходственное с естеством преступления. Тюрьма для тайно провозящаго товары не должна быть таже, которая и для смертноубийцы или разбойника по большим дорогам разбивающаго; и самое приличное наказание кажется быть работа виноватаго выложенная и постановленная в ту цену, которую он таможню обмануть хотел.

236. О проторговавшихся, или выступающих с долгами из торгов должно упомянуть. Надобность доброй совести в договорах и безопасность торговли обязует законопослушника подать заимодавцам способы ко взысканию уплаты с должников их. Но должно различить выступающаго с долгами из торгов хитреца от честнаго человека без умыслов проторговавшагося. С проторговавшимся же без умысла, который может ясно доказать, что неустойка в слове собственных его должников, или приключившаяся им трата, или неизбежное разумом человеческим неблагополучие лишили его стяжаний ему принадлежавших; с таким не должно по той же строгости поступать. Для каких бы причин вкинуть его в тюрьму? Ради чего лишить его вольности, одного лиш оставшагося ему имущества? Ради чего подвергнуть его наказаниям преступнику только приличным, и убедить его, чтоб он о своей честности раскаивался? Пускай почтут, если хотят, долг его за неоплатный даже до совершеннаго удовлетворения заимодавцов; пускай не дадут ему воли удалиться куда ни будь без согласия на то соучастников; пускай принудят его употребити труды свои и дарования к тому, чтобы прийти в состояние удовлетворить тем, кому он должен: однакож никогда никаким твердым доводом не можно оправдать того закона, который бы лишил его своей вольности безо всякой пользы для заимодавцов его.

237. Можно кажется во всех случаях различить обман с ненавистными обстоятельствами от тяжкой погрешности, и тяжкую погрешность от легкой, и сию от безпримесной невинности; и учредить по сему законом и наказания.

238. Осторожный и благоразумный закон может воспрепятствовать большой части хитрых отступов от торговли, и приуготовить способы для избежания случаев могущих сделаться с человеком честной совести и радетельным. Роспись публичная сделанная порядочно всем купецким договорам, и безпрепятственное дозволение всякому гражданину смотреть и справляться с оною: банк учрежденный складкою разумно на торгующих распределенною, из котораго бы можно было брать приличныя суммы для вспомоществования нещастных, хотя и рачительных торговцов, были бы установления приносящия с собою многия выгоды, и никаких в самой вещи неудобств не причиняющия.

239. Вопрос VIII. Какия средства самыя действительныя ко предупреждению преступлений?

240. Гораздо лучше предупреждать преступления, нежели наказывать.

241. Предупреждать преступления есть намерение и конец хорошаго законоположничества, которое не что иное есть, как искуство приводить людей к самому совершенному благу, или оставлять между ними, если всего искоренить не льзя, самое малейшее зло.

242. Когда запретим многия действия слывущия у нравоучителей средними, то тем не удержим преступлений могущих от того воспоследовать, но произведем чрез то еще новыя.

243. Хотите ли предупредить преступления? Сделайте, чтоб законы меньше благодетельствовали разным между гражданами чинам, нежели всякому особо гражданину.

244. Сделайте, чтоб люди боялися законов, и никого бы кроме их не боялися.

245. Хотите ли предупредить преступления? Сделайте, чтобы просвещение распространилося между людьми.

246. Книга добрых законов не что иное есть, как недопущение до вреднаго своевольства причиняти зло себе подобным.

247. Еще можно предупредить преступление награждением добродетели.

248. На конец самое надежное, но и самое труднейшее средство сделать людей лучшими есть приведение в совершенство воспитания.

249. В сей главе найдутся повторения о том, что уже выше сказано: но разсматривающий, хотя с малым прилежанием, увидит, что вещь сама того требовала; и кроме того очень можно повторять то, что долженствует быть полезным человеческому роду.

250. Гражданское общество, так как и всякая вещь, требует известнаго порядка; надлежит тут быть одним, которые правят и повелевают, а другим, которые повинуются.

251. И сие есть начало всякаго рода покорности; сия бывает больше или меньше облегчительна, смотря на состояние служащих.

252. И так когда закон естественный повелевает нам по силе нашей о благополучии всех людей пещися; то обязыны МЫ состояние и сих подвластных облегчати, сколько здравое разсуждение дозволяет.

253. Следовательно и избегати случаев, чтоб не приводить людей в неволю, разве крайняя необходимость к учинению того привлечет, и то не для собственной корысти, но для пользы государственной; однако и та едва не весьма ли редко бывает.

254. Какого бы рода покорство ни было, надлежит, чтоб законы гражданские с одной стороны злоупотребление рабства отвращали, а с другой стороны предостерегали бы опасности могущия оттуду произойти.

255. Нещастливо то правление, в котором принуждены установляти жестокие законы.

256. ПЕТР ПЕРВЫЙ узаконил в 1722 году, чтобы безумные и подданных своих мучащие были под смотрением опекунов. По первой статьи сего указа чинится исполнение; а последняя для чего без действа осталася, не известно.

257. В Лакедемоне рабы не могли требовати в суде никакого удовольствия: и нещастие их умножалося тем, что они не одного только гражданина, но при том и всего общества были рабы.

258. У Римлян в увечьи сделанном рабу не смотрели более ни на что, как только на убыток причиненный чрез то господину. За одно почитали рану животине нанесенную и рабу, и не принимали более ничего в разсуждение, как только сбавку цены: и то обращалося в пользу хозяину, а не обиженному.