Екатерина II - Наказ Комиссии о сочинении Проекта Нового Уложения.

164. Глас народа, который его винит; побег его; признание учиненное им вне суда; свидетельство сообщника бывшаго с ним в том преступлении; угрозы и известная вражда между обвиняемым и обиженным; самое действие преступления, и другие подобные знаки довольную могут подать причину, чтобы взять гражданина под стражу.

165. Но сии доказательства должны быть определены законом, а не судьями, которых приговоры всегда противоборствуют гражданской вольности, если они не выведены, на какий бы то ни было случай, из общаго правила в уложении находящагося.

166. Когда тюрьма не столько будет страшна, сиречь, когда жалость и человеколюбие внидут и в самыя темницы, и проникнут в сердца судебных служителей; тогда законы могут довольствоваться знаками, чтоб определить взять кого под стражу.

167. Есть различие между содержанием под стражею и заключением в тюрьму.

168. Взяти человека под стражу не что иное есть, как хранить опасно особу гражданина обвиняемаго, доколе учинится известно, виноват ли он или невиновен. И так содержание под стражею должно длиться сколь возможно меньше, и быть толь снисходительно, коль можно. Время оному надлежит определить по времени, которое требуется ко приготовлению дела к слушанию судьям. Строгость содержания под стражею не может быть иная ни какая, как та, которая нужна для пресечения обвиняемому побега, или для открытия доказательств во преступлении. Решить дело надлежит так скоро, как возможно.

169. Человек бывший под стражею, и по том оправдавшийся, не должен чрез то подлежать ни какому безчестию. У Римлян сколько видим мы граждан, на которых доносили пред судом престуления самыя тяжкия, после признания их невинности почтенных по том и возведенных на чиноначальства очень важныя?

170. Тюремное заключение есть следствием решительнаго судей определения, и служит в место наказания.

171. Не должно сажать в одно место, 1 вероятно обвиняемаго во преступлении, 2 обвиненнаго во оном и 3 осужденнаго. Обвиняемый держится только под стражею, а другие два в тюрьме: но тюрьма сия одному из них будет только часть наказания, а другому самое наказание.

172. Быть под стражею не должно признавать за наказание, но за средство хранить опасно особу обвиняемаго, которое хранение обнадеживает его в месте и о свободе, когда он невиновен.

173. Быть под стражею военною никому из военных не причиняет безчестия; таким же образом и между гражданами почитаться должно, быть под стражею гражданскою.

174. Хранение под стражею переменяется в тюремное заключение, когда обвиняемый сыщется виноватым. И так надлежит быть разным местам для всех трех.

175. Вот предложение общее для выкладки, по которой о истинне содеяннаго беззакония увериться можно примерно: когда доказательства о каком действии зависят одни от других, то есть, когда знаков преступления ни доказать, ни утвердить истинны их инако не можно, как одних чрез другие; когда истинна многих доказательств зависит от истинны одного только доказательства; в то время число доказательств ни умножает ни умаляет вероятности действия по тому, что тогда сила всех доказательств заключается в силе того только доказательства, от котораго другия все зависят; и если сие одно доказательство будет опровежено, то и все прочия вдруг с оным опровергаются. А ежели доказательства не зависят одно от другаго, и всякаго доказательства истинна особенно утверждается, то вероятность действия умножается по числу знаков для того, что несправедливость одного доказательства не влечет за собою несправедливости и другаго. Может быть кому слыша сие покажется странно, что Я слово вероятность употребляю, говоря о преступлениях, которыя должны быть несомненно известны, чтоб за оныя кого наказать можно было. Однакоже при сем надлежит примечати, что моральная известность есть вероятность, которая называется известностию для того, что всякий благоразумный человек принужден оную за таковую признать.

176. Можно доказательства преступлений разделить на два рода, на совершенныя и несовершенныя. Я называю совершенными те, которыя исключают уже все возможности к показанию невинности обвиняемаго; а несовершенными те, которыя сей возможности не исключают. Одно совершенное доказательство довольно утвердить, что осуждение чинимое преступнику есть правильное.

177. Чтоже касается до несовершенных доказательств, то надлежит быть их числу весьма великому для составления совершеннаго доказательства: сиречь надобно, чтоб соединение всех таких доказательств исключало возможность к показанию невинности обвиняемаго, хотя каждое порознь доказательство оныя и не исключает. Прибавим к сему и то, что несовершенныя доказательства, на которыя обвиняемый не ответствует ничего, что бы довольно было к его оправданию, хотя невинность его и должна бы ему подать средства к ответу, становятся в таком случае [-?-].

178. Где законы ясны и точны, там долг судьи не состоит ни в чем ином, как вывесть наружу действие.

179. В изыскании доказательств преступления надлежит имети проворство и способность; чтоб вывесть из сих изысканий окончательное положение, надобно иметь точность и ясность мыслей: но чтобы судить по окончательному сему положению, не требуется больше ничего, как простое здравое разсуждение, которое вернейшим будет предводителем, нежели все знание судьи приобыкшаго находить везде виноватых.

180. Ради того сей закон весьма полезен для общества, где он установлен, который предписывает всякаго человека судити чрез равных ему; ибо когда дело идет о жребии гражданина, то должно наложить молчание всем умствованиям вперяемым в нас от различия чинов и богатства или щастия; им не надобно иметь места между судьями и обвиняемым.

181. Но когда преступление касается до оскорбления третьяго, тогда половину судей должно взять из равных обвиняемому, а другую половину из равных обиженному.

182. Також и то еще справедливо, чтобы обвиняемый мог отрешить некоторое число из своих судей, на которых он имеет подозрение. Где обвиняемый пользуется сим правом, там виноватый казаться будет, что он сам себя осуждает.

183. Приговоры судей должны быть народу ведомы, так как и доказательства преступлений, чтобы всяк из граждан мог сказати, что он живет под защитою законов: мысль, которая подает гражданам ободрение, и которая больше всех угодна и выгодна самодержавному Правителю на истинную свою пользу прямо взирающему.

184. Вещь очень важная во всех законах есть, точно определить начальныя правила, от которых зависит имоверность свидетелей и сила доказательств всякаго преступления.

185. Всякий здраваго разсудка человек, то есть, котораго мысли имеют некоторую связь одни со другими, и котораго чувствования сходствуют с чувствованиями ему подобных, может быти свидетелем. Но вере, которую к нему иметь должно, мерую будет причина, для коей он захочет правду сказать или не сказать. Во всяком случае свидетелям верить должно, когда они причины не имеют лжесвидетельствовать.