Фрэнк Партной - FIASCO. Исповедь трейдера с Уолл-Стрит

История отеля изобилует разнообразными событиями. Он пережил не одно бедствие, в том числе сильнейшее землетрясение 1 сентября 1923 года, от которого так пострадал Токио, случившееся на следующий день после завершения строительства еще первого, несохранившегося здания. Я слышал восторженные рассказы о гениальности Фрэнка Ллойда Райта, автора проекта отеля, считавшего свое творение одной из величайших удач творческой биографии. Гордился Райт и сейсмоустойчивостью своего детища: то землетрясение в центре Токио пережили считанные дома. После Второй мировой войны старый, уже порядком обветшавший отель снесли, чтобы построить на его месте еще более высокий и комфортабельный. Шикарные холлы и бары были заполонены важными людьми, которые вели важные беседы. Отель настолько дорожил своей репутацией, что не так давно отказался принять Мадонну и Майкла Джексона, опасаясь побеспокоить остальных гостей выходками необузданных членов их свит.

Перелет и дорога в город утомили меня, и я наслаждался тишиной и покоем. Жил я на 31 этаже, вид из окна номера превосходил все ожидания. Окна выходили на север, и я мог наслаждаться зрелищем обширного комплекса императорского дворца. Хотя дворец и располагается в самом центре Токио, при взгляде на него появляется ощущение загородного поместья: парк не прорезают дороги, около него нет станций метро, над ним не пролетают самолеты. Даже с высоты птичьего полета я не смог разглядеть главного здания — оно было надежно укрыто листвой деревьев. Императорская резиденция располагалась на северо-западе, а на северо-востоке горело неоновое пламя реклам Гинзы — района фешенебельных магазинов. Прямо передо мной возвышался Оти-центр — и офис Morgan Stanley. Я бросил последний взгляд в окно и рухнул на кровать.

Проснулся я рано и решил пробежаться по окрестностям дворца. Консьерж предложил воспользоваться принадлежащими отелю тренировочным костюмом и кроссовками, но моего размера, к сожалению, не нашлось. Оказавшись на свежем воздухе, я заметил, что людей в синих масках стало еще больше. Они были повсюду, и сегодня мне это показалось по-настоящему странным.

Вернувшись в номер, я обнаружил подсунутую под дверь «New York Times» на английском языке и только из газеты узнал о газовой атаке. Если бы я сказал, что испугался не очень сильно, то соврал бы. Почему никто не сообщил мне раньше? Да, путешественнику тяжело оставаться в курсе последних событий, но случившееся со мной — просто смешно. Родители-то оказались правы. Я решил, что в Штаты вернуться мне уже не суждено. Новости заставили меня принять два решения: позвонить домой и сказать, что я жив, во-первых, и ходить на работу пешком, а не давиться в подземке, во-вторых. Спустившись в холл, я спросил консьержа, где можно купить хирургическую маску.

Токийская резиденция Morgan Stanley представляла собой средних размеров здание в Оти-центре — районе, в котором располагалось около четырехсот сверкающих мини-небоскребов, прямо на севере от императорского дворца. Morgan Stanley стал одним из первых инвестиционных банков Уолл-стрит, осуществивших вторжение в Японию. Залогом успеха родной фирмы был Дейвид Филлипс, этнический японец, родившийся в Стране восходящего солнца, проведший 13 юношеских лет в США и получивший научную степень в Калифорнийском университете в Беркли. Для неяпонских банков Филлипс стал посредником между двумя столь несхожими культурами. Фамилию Филлипс он носил не всегда, еще несколько лет назад его звали Сатоши Сугияма, но с таким именем — решил будущий Филлипс — карьеры не сделаешь. В конце 60-х годов он успешно провел переговоры с министерством финансов Японии и добился открытия нового отделения Morgan Stanley. Сочетание в этом финансисте связей в Японии, с одной стороны, и американского имени, с другой, побудили Morgan Stanley в 1970 году пригласить тридцатисемилетнего Филлипса на работу в токийское представительство.

Японскому отделению компании сопутствовал неизменный успех, и в 1977 году Филлипс получил должность директора-распорядителя. Сей факт должен быть занесен в анналы истории. Дейвид Филлипс стал первым и на ближайшие несколько лет единственным представителем меньшинств среди директоров-распорядителей Morgan Stanley. К 1982 году в токийском офисе компании насчитывалось уже 20 сотрудников, в том числе девять специалистов и несколько постоянных японских клиентов. Филлипс все еще оставался единственным цветным директором-распорядителем.

Платили Филлипсу хорошо; правда, его зарплата не свидетельствовала о том, что всепроникающее неприятие представителей меньшинств в инвестиционном бизнесе хоть как-то уменьшается. Тем не менее Дейвид служил своеобразным символом «отсутствия дискриминации». Роберт Гринхилл, глава инвестиционного направления Morgan Stanley, любил удивлять людей, считавших, что человек с таким именем — белый. Гринхилл часто повторял: «Несколько раз мы с Дейвидом беседовали с клиентами, и видели бы вы их отвисшие челюсти». Филлипс отлично знал, как играть в инвестиционный бизнес по неяпонским правилам, и не только благодаря азиатскому лицу и американскому имени. Носил он дорогие костюмы, курил «Данхилл», пил коллекционный виски.

За следующее десятилетие Morgan Stanley нанял для работы в японском представительстве уже несколько сотен человек и к концу 1980-х годов имел в Токио второй по величине офис среди всех американских инвестиционных банков. В это же время наше представительство ухитрилось приобрести дурную славу, а в 1990 году в Токио пожаловал Том Вулф, автор книг «Костер тщеславия» («Bonfire of Vanities») и «Электропрохладительный кислотный тест» («The Electric Kool-Aid Acid Test»), и начал интервьюировать некоторых особо правильных японских финансистов, желая, очевидно, набрать материал для следующего шедевра.

Ко времени моего визита офис в Токио стал почти близнецом офиса в Нью-Йорке. Филлипс в 1987 году перенес инсульт и через четыре года ушел на пенсию, но его влияние ощущалось до сих пор. Торговая площадка была меньше нью-йоркской, а в остальном все было так же — компьютерные мониторы сверкали, люди кричали, бумаги шуршали. Но тем не менее чувствовались и различия, обусловленные иной культурой. Секретарши были вежливы, многим из них уже перевалило за 25, блондинки встречались не часто. Многие продавцы и трейдеры явно не получали двойки в колледже, а некоторые имели даже ученые степени. Ругань так и висела в воздухе, но английские выражения почти не употреблялись. Накормить меня пытались не слегка заплесневелым сырным стейком, а куском вчерашнего угря.

Как только я переступил порог офиса, то сразу понял: тут все больны весенней лихорадкой. Утреннее собрание группы производных было посвящено высказыванию плодотворных идей сделок; клиенты же на наши предложения откликались своими, еще более экзотическими. Японские компании отчаянно нуждались в доходах и были готовы получать их любыми путями, неважно — законными или не совсем. Продавцы производили впечатление людей энергичных и сосредоточенных. На обсуждение произошедшего в метро времени ни у кого не было.