Сирарпи Тер-Нерсесян - Армения. Быт, религия, культура

Среди других армян, чьи имена связаны с точными науками, следует назвать Иоанна Дьякона (Иоанес Саркаваг), которого современники называли софистом или философом. Автор ряда работ по философии и математике, включая весьма ценный трактат о полигональных числах, он также провел реформу армянского календаря.

Жизнь Иоанна Дьякона и информация, полученная из переписки Григория Магистра, проливают свет на образование в средневековой Армении. В VII веке Анания Ширикаци был, как мы уже отмечали, вынужден отправиться в Трапезунд, чтобы найти учителя. Во второй половине Х века Иоанн Дьякон получил образование в монастыре Хахпат, где нашел не только грамотных учителей, но и превосходную библиотеку, содержащую большое количество древних научных и философских трудов. Завершив свое образование, он отправился в Ани и создал там школу, слава которой привлекла к ней учеников из самых отдаленных уголков Армении. К сожалению, об этой школе, ставшей первым учреждением высшего образования в Армении, связанным с монастырской системой, нам известно немного. Среди предметов, изучаемых в этой школе, упоминаются следующие: грамматика с обращением особого внимания на работы Дионисия Тракса, философия и работы Аристотеля, математика, хронология, риторика и, конечно, теология. Несколько раньше Григорий Магистр тоже обучал студентов, хотя не вполне ясно, существовала ли в Бжни школа или нет (последнее представляется более вероятным). Молодые люди под его руководством изучали манускрипты и, общаясь с этим широко образованным человеком, получали знания в самых разнообразных областях. В одном из писем он так определил курс обучения, который проходили его ученики: начинать следовало с изучения Священного Писания, затем переходить к мифологии и древним легендам. После этого можно было приступать к чтению отрывков из Платона, Гомера и других древних писателей и изучению арифметики, музыки, геометрии и астрономии. Освоив перечисленные предметы, следовало приступать к углубленному изучению грамматики, риторики и философии. Можно видеть, что этот план примерно соответствует средневековому квадривию и тривию, но мы не знаем, в какой степени он был исполнен и придерживались ли его, предположим, в школе, основанной Иоанном Дьяконом.

Монастыри были главными интеллектуальными центрами. Семинария Сюника, насколько известно, является самой древней. Можно усомниться в точности информации историка Стефана Орбеляна, жившего в XIII веке, который утверждает, что именно ей католикос Саак и Месроп Маштоц доверили привилегию перевода Библии и письменных комментариев к Священному Писанию. Но не подлежит сомнению тот факт, что к этой семинарии принадлежали известные ученые, среди которых можно назвать сюникского епископа VI века Петра, философа и эллиниста, епископа Стефана, который перевел труды Дионисия Ареопагита и Григория из Ниссы и, кроме того, был автором проповедей, комментариев и грамматических пояснений. Завершив обучение в Сюнике, он продолжил образование в Афинах и Константинополе и, вернувшись, привез с собой ряд греческих манускриптов. О монастыре Татев, также расположенном в провинции Сюник, Стефан Орбелян писал: «Он сиял, словно солнце в окружении звезд. Его все знали не только из-за красивых построек, но также благодаря священнослужителям и монахам, которых насчитывалось пять сотен. Он был наполнен философами, глубокими, словно море, его университет был богат преподавателями и докторами, искусными художниками и непревзойденными резчиками». В обширных монастырских комплексах были построены специальные хранилища для манускриптов. Библиотека монастыря Ахпат была особенно богатой. Утверждали, что, если в ней не оказывалось нужной работы, монахи предпринимали много усилий, чтобы отыскать ее, скопировать и добавить в свою коллекцию. В конце XIII и начале XIV века школа монастыря Гладзор собирала учащихся из разных областей Великой Армении и Киликии. Во время доминиканских миссий, которые обратили некоторую часть населения и даже монахов, настоятель и вардапеты Гладзора оставались стойкими защитниками национальной церкви. Важные монастырские центры процветали и в Киликии, внося существенный материальный вклад в поддержание связей с родной страной. Их роль в жизни нации можно обобщить, процитировав слова католикоса Нерсеса Милосердного: «Монастыри были столпами страны, крепостями против врагов и сияющими звездами».

Внимание европейских ученых к армянским памятникам древности впервые было привлечено французскими и английскими путешественниками XIX века. Основываясь на их описаниях, рисунках и планах, Огюст Шуази в своей «Истории архитектуры», опубликованной в 1899 году, впервые предпринял попытку систематического изучения армянской архитектуры. Рассматривая эту архитектуру как местное выражение византийского искусства, Шуази тем не менее указал на некоторые специфические формы и методы строительства, так же как на возможное армянское влияние на балканские, и в первую очередь сербские памятники. Связь между армянской и византийской архитектурой была изучена в 1916 году Милле в его книге L'Ecole grecque dans I'architecture Byzantine («Греческая школа в византийской архитектуре»). К этому времени стали известны новые памятники, чему способствовали раскопки в Ани и других городах Армении, экспедиции русских археологов и исследования армянских ученых, особенно архитектора Тороса Тораманяна. Результаты их работ широко использовались И. Стржиговским в монографии «Архитектура Армении и Европы», увидевшей свет в 1918 году. С тех пор армянские памятники включались во все масштабные труды, посвященные средневековой архитектуре, а работы, выполненные армянскими и иностранными учеными на протяжении последних сорока лет, значительно расширили область исследований.

Стржиговский утверждал, что Армении принадлежит главная роль в происхождении и развитии христианской архитектуры. Он считал, что армяне воплотили в камне купол на поддерживающих выступах, распространенный в кирпичной архитектуре северного Ирана. Он также полагал, что армяне первыми возвели церковь в форме квадрата с небольшими нишами, увенчанную куполом. По мнению Стржиговского, армяне ввели и другие типы купольных зданий, он проследил их влияние на искусство не только Византии и других христианских стран Ближнего Востока, но и Западной Европы, как в Средние века, так и в эпоху Возрождения. «Греческий гений в Святой Софии и итальянский гений в Святом Петре, – писал Стржиговский, – только реализовал более полно то, что создали армяне».

Признавая большое значение книги Стржиговского – первого систематического исследования армянской архитектуры, – большинство ученых все же отвергают крайности его оценок. Раскопки в разных странах явили миру много новых памятников раннего христианства, и ученые смогли удостовериться в существовании одинаковых типов построек, удаленных друг от друга на гигантские расстояния. Исследования А. Грабара мемориальных часовен христианских мучеников и их отношение к мавзолеям поздней Античности поставили проблему происхождения и развития христианской архитектуры на более широкую основу. Ни одна страна не может считаться первоисточником, от которого все остальные лишь черпали вдохновение.