Юрий Авербах - О чем молчат фигуры

Мы не будем углубляться в сложные перипетии, связанные с организаций этого матча. Лишь к середине 1929 года стало ясно, что матч Алехин — Боголюбов состоится. 9 июля в Висбадене было подписано соглашение, существенно отличавшееся от Лондонского. Матч игрался на большинство из 30 партий, победителем признавался тот, кто наберет 15,5 очка, при наличии, однако, не менее 6 побед. Независимо от исхода поединка Алехин получал 6 тысяч долларов, Боголюбов — все, что было собрано сверх этой суммы. Эта формулировка, записанная в условиях матча, показывала, что претенденту не удалось собрать те 10 тысяч долларов, которые были необходимы по условиям Лондонского соглашения, и был принят компромиссный вариант, означающий, что, по существу, Боголюбов играл только за титул. Поскольку средства на проведение матча собирались в Германии и Голландии, то и матч игрался в различных городах этих двух стран. Он начался 6 сентября и закончился досрочной победой чемпиона мира в 25-й партии. Окончательный счет поединка 15,5 : 9,5 (+11 -5 = 9).

Матч-реванш Алехин — Капабланка так и не состоялся. Он был намечен на конец 1930 года, но крах на Нью-Йоркской бирже привел к тому, что США, а затем и весь мир вступил в эпоху экономического кризиса. Деньги для матча кубинцу собрать так и не удалось...

А теперь нам предстоит вернуться в 1927 год, чтобы посмотреть, какова была реакция у нас в стране на победу Алехина. Его матч с Капабланкой широко освещался в печати, причем не только в шахматной. Печатались партии с подробными комментариями мастеров, приводились высказывания ведущих шахматистов мира. Однако бурного восторга по поводу того, что чемпионом мира впервые стал русский шахматист и что сбылась мечта Чигорина, я не увидел.

Когда Алехин вернулся в Париж, то русская эмиграция чествовала его в шахматном кружке имени Потемкина. Тут были мастера О. Бернштейн и Е. Зноско-Боровский, художник Малявин, товарищ чемпиона мира по училищу правоведения Половцев. Были представители от всех издававшихся в Париже русских газет и журналов. На этом банкете Алехин сделал несколько неосторожных политических заявлений.

Чрезвычайно резкий ответ последовал немедленно. В «Шахматном листке» появилась передовая, подписанная Н. Крыленко с красноречивым названием: «О новом белогвардейском выступлении Алехина».

Приведя частично эти высказывания, автор заключает:

«С гражданином Алехиным у нас теперь покончено — он наш враг, и только как врага мы отныне можем его трактовать».

Затем Крыленко обращается к нашим любителям шахмат:

«Все, кто еще у нас в СССР среди шахматных кругов лелеяли в душе надежду на то, что когда-нибудь Алехин вернется, должны сейчас эти надежды оставить. Вместе с тем они должны сделать отсюда ряд выводов и для себя, для своего практического поведения.

Прикрываясь ссылками на то, что в Алехине они ценят только шахматный талант, некоторые из наших шахматных работников и даже издательств позволяют себе поддерживать сношения с Алехиным. Так, журнал "Шахматы" до сих пор считает для себя возможным пользоваться его постоянным сотрудничеством. Госиздат не только издает произведения Алехина — это еще куда ни шло,— но и сопровождает их литературным введением, представляющим из себя сплошной панегирик Алехину без тени критики и даже без малейшего упоминания о его политическом лице. С этого рода маниловщиной и с этого рода политическими попытками "умолчания" нужно покончить.

Алехин — наш политический враг, и этого не может и не должен забывать никто. Тот, кто сейчас с ним хоть в малой степени,— тот против нас. Это мы должны сказать ясно и это должен каждый понять и осознать. Талант талантом, а политика политикой, и с ренегатами, будь то Алехин, будь то Боголюбов, поддерживать отношения нельзя».

Крыленко полагал, что Н. Греков, Н. Григорьев, не говоря уже о брате чемпиона мира Алексее, проживавшем тогда в Харькове, переписываются с чемпионом мира. Старший брат Александра принимал активное участие в украинской шахматной жизни, поэтому не стоит удивляться, что он был вынужден обратиться в редакцию «Шахматного листка» с письмом, в котором заявил, что осуждает всякое антисоветское выступление от кого бы оно ни исходило, будь то, как в данном случае, его брат или кто-либо иной. Что с тех пор как Александр Алехин покинул в 1921 году пределы СССР, он никакой связи с ним не поддерживал и не поддерживает, и что он целиком согласен со статьей Крыленко.

Среди многих инициатив, с которыми выступило Исполбюро шахсекции во главе с Крыленко, было открытие во многих газетах шахматных отделов, в которых наряду с информацией и партиями печатались задачи и этюды. Тем самым к шахматам привлекалось большое число решателей. А затем некоторые из них сами начинали составлять задачи и этюды. Число шахматных композиторов стало стремительно расти. И в 1926 году Исполбюро приняло специальное постановление о создании при Всесоюзной шахматной секции Общества любителей шахматных задач и этюдов. Возглавил эту организацию один из наиболее авторитетных шахматных композиторов СССР Лев Борисович Залкинд. Он еще в 1913—1916 годах редактировал задачный отдел в «Шахматном вестнике», а после революции совместно с Л. Исаевым вел отдел задач в журнале «Шахматы».

В конце 20-х годов целая плеяда композиторов отмечала четверть века своей творческой деятельности. Это широко освещалось в нашей шахматной печати, в адрес юбиляров было высказано немало лестных слов. Вот что было, например, написано в передовой журнала «Шахматы» № 12 за 1928 г.

«В текущем году исполнилось 25 лет деятельности на поприще шахматного искусства трех русских композиторов, стяжавших себе громкую мировую известность, братьев Василия Николаевича и Михаила Николаевича Платовых и Лазаря Борисовича Залкинда».

Отметив роль братьев Платовых как основоположников (наряду с А. Троицким и Г. Ринком) современного художественного этюда, автор статьи (им, вероятно, был Н. И. Греков) переходит к рассказу о Залкинде:

«Л. Б. Залкинд выступил на поле задачной композиции в период, когда первое поколение русских задачных составителей во главе с А. В. Галицким уже было на закате. В композициях русских составителей этого периода все больше начинали преобладать формальные и технические элементы. <...> Л. Б. Залкинд, сохранив в своих произведениях все лучшие традиции русской задачной композиции конца 19-го века, внес в них новую оживляющую струю — комбинационный элемент». И далее:

«В итоге своей 25-летней деятельности на поприще задачной композиции Л. Б. Залкинд занял одно из самых первых мест среди русских проблемистов. Своими произведениями он оказал чрезвычайно сильное влияние на окончательное упрочение среди русских проблемистов принципов художественной школы». <...> «Л. Б. Залкинд является не только составителем задач, но пользуется почетной известностью и как композитор этюдов. На этюдном поприще Л. Б. выступил несколько позднее, чем на задачном, в 1903—10 гг. Во всем этюдном творчестве Л. Б. сильно сказывается проблемист. Его увлекает не столько борьба фигур, сколько осуществление "комбинации" в этюдной форме. <...> В течение последних трех-четырех лет Л. Б. уже определенно становится поборником сближения этюда с задачей. <...> Общее количество составленных Л. Б. композиций достигает 500, из них до 375 задач и 125 этюдов». <...>