Юрий Авербах - О чем молчат фигуры

Организаторам чемпионата, видимо, очень не хотелось лицезреть наш красный флаг, и они нашли выход — на все шахматные столики поставили национальные флаги Испании.

А у меня возникла дилемма. В принципе я должен был связаться с Москвой, после чего почти наверняка получил бы команду встать в позу, и в итоге нам пришлось бы покинуть чемпионат. Однако в наших интересах молодым советским шахматистам необходимо было приобрести опыт подобных турниров. И я решил никакого шума не поднимать.

В Барселону прибыли 28 юных шахматистов из 27 стран. Их нужно было разделить на пять полуфиналов, примерно равных по силе. Меня включили в комиссию, которая вместе с судьями первенства должна была заняться этим делом, а оно оказалось довольно канительным.

Каждому участнику вручали лист бумаги, на котором он должен был расположить всех 28 игроков в порядке силы. На основании полученных данных комиссия составила пять групп: две — по пять участников, три — по шесть. Тукмаков, которому, кстати, большинство у частников дало первый номер, попал в группу из пяти человек, причем трое значительно превосходили остальных, а в финал выходили лишь двое.

Началась нервная игра под названием «третий лишний». вподобной ситуации важно победить конкурентов. К сожалению, ему это сделать не удалось. В итоге он разделил второетретье место с будущим гроссмейстером Р. Кином (Англия), причем их результаты оказались одинаковыми и по числу побед, и по системе коэффициентов. Для подобных случаев ФИДЕ приняло «соломоново» решение — определять счастливца по жребию.

День перед финалом был свободен от игры. После небольшой прогулки по городу мы прибыли в мэрию, где и должен был состояться сей ответственный церемониал. Главный судья Г. Голомбек торжественно положил в кубок две свернутых бумажки и, обратившись к Тукмакову, произнес: «Тащите!» Володя занервничал и, обратившись ко мне, попросил: «Нет, тащите лучше вы!» Судьба Тукмакова, в буквальном смысле оказалась в моих руках. Если я вытащу не ту бумажку, то ему придется бороться за места с одиннадцатого по двадцатое. Это будет полный провал и для него, да и для меня как тренера. До этого худшим результатом у нас было 8-е место в 1959 году. Все эти мысли пронеслись у меня в голове, когда я ощупывал бумажки в кубке. Сначала взял одну, но потом передумал и взял другую. Когда бумажку развернули, на ней была всего одна буква «А». Это означало, что Тукмаков попал в первый финал и сможет бороться за первое место. А на бедного Раймонда Кина было жалко смотреть.

Воодушевленный удачей, Тукмаков выиграл в финале две первые партии, но единоличным лидером не стал, столько же очков было у югослава Бояна Кураицы. А в третьем туре состоялась встреча между лидерами, которую Володя проиграл. Хотя в дальнейшем, ему удалось победить будущего претендента на мировое первенство Р. Хюбнера, но Кураицу он догнать так и смог, разделив второе-третье места.

После победы Спасского лишь через 14 лет чемпионат мира среди юношей выиграл представитель нашей страны — будущий чемпион мира Анатолий Карпов.

С Толей Карповым я познакомился при любопытных обстоятельствах, о которых стоит рассказать.

В один из дней последней декады августа 1967 года меня неожиданно вызвали в Спорткомитет. Выяснилось, что руководитель юношеской сборной СССР на матч со сборной Скандинавии решением коллегии Спорткомитета «снят с пробега». Поскольку у меня были в полном порядке выездные документы, руководство командой во время матча в Стокгольме было решено передать мне. При этом меня предупредили, что руководитель команды забыл заказать билеты на обратный проезд.

— Вам придется это сделать уже в Стокгольме,— объяснило начальство.

Наша команда состояла из 25 ребят в возрасте от 16 до 20 лет. В их числе были Борис Гулько, Анатолий Вайсер, Марк Дворецкий и выглядящий значительно моложе своих 16 лет Анатолий Карпов. Мы добирались до Стокгольма поездом. Сначала до Ростока, там пересели на паром, который перевез нас через Балтику, а затем снова по железной дороге до Стокгольма.

Когда Анатолий сел за доску с бородатым норвежцем, настоящим викингом, то я сначала опасался за судьбу этой партии. Однако началась игра, и Карпов разгромил соперника в пух и прах. В целом сборная СССР оказалась намного сильнее. Еще в день приезда я немедленно обратился к организаторам с просьбой помочь заказать обратные билеты. Позвонили в железнодорожную кассу, и выяснилось, что это следовало сделать по крайней мере месяц назад. Первого сентября начинался учебный год, и сотни иностранных студентов устремились после каникул к местам своего обучения.

Пришлось прибегнуть к помощи президента ФИДЕ Фольке Рогарда. С его поддержкой организаторы матча смогли достать плацкартные билеты до Берлина.

Большего мы сделать не сможем,— заявили они.— А от Берлина до Москвы — это ведь ваша епархия!

Мы благополучно прибыли в Берлин на Восточный вокзал, и там я не поверил своим глазам. Последний раз такое скопление народа на вокзале мне пришлось видеть только во время войны. Толпы штурмующих кассы людей. Битком набитые, переполненные поезда. Одну плацкарту не достать, а необходимо целых 25.

Хуже всего было то, что у нас не было денег на гостиницу, и ночь мы провели прямо на вокзале. Необходимо было принимать чрезвычайные меры, и я обратился за помощью к коменданту вокзала.

Ничем помочь не могу! — ответил тот.— Все плацкарты из Берлина распроданы.

Что же делать? Ведь у меня 25 детей! — взмолился я.

Могу дать один совет. Сейчас будет проходить скорый из Копенгагена. Попробуйте связаться с начальником поезда. Может быть, вам повезет, и у него найдутся свободные места.

Когда, замедляя ход, к перрону подошел поезд Копенгаген — Москва, взяв за руки двух самых маленьких с виду ребят (одним из них был Толя Карпов, выглядевший тогда лет на 12), я бегом направился к начальнику поезда и умоляющим голосом попросил:

У меня целая группа вот таких детей. Очень прошу вас, помогите доставить их в Москву!

Поглядев на невыспавшегося Толика, начальник поезда, покачал головой и сжалился:

У меня в четвертом вагоне есть свободное купе. Занимайте его.

Вероятно, он пожалел о своем решении, когда ватага юнцов ринулась к вагону. Мы заняли не только купе, но и весь коридор. Лишь через несколько часов, когда подъезжали к Варшаве, ребят удалось распределить по вагонам, и мы благополучно добрались до Москвы.

Конец 60-х и начало 70-х ознаменовались большими изменениями в шахматной жизни и у нас в стране, и в мире.

Так в 1969 году Петросян уступил шахматную корону Спасскому. А в следующем году на очередном конгрессе ФИДЕ в Зигене (ФРГ) Фольке Рогард подал в отставку, и новым президентом был избран экс-чемпион мира голландец Макс Эйве. Его кандидатуру активно поддержали Ботвинник и Спасский, хотя представлявший тогда нашу страну в ФИДЕ Б. Родионов ратовал за представителя социалистического лагеря чеха Ярослава Шайтара, бывшего при Рогарде первым вице-президентом.