Дэвид Лэнг - Армяне. Народ-созидатель

Поразительное впечатление, которое производили армянские украшенные (иллюминованные) манускрипты, было результатом мастерства художника и необычайного технического умения в приготовлении и применении различных красок. Многие миниатюры, несмотря на пережитые напасти от дождя и мороза, плесени и муравьев, а также постоянное пользование ими в церковных отправлениях, до сих пор остаются такими же яркими, как в момент их написания. Армяне были великими химиками и умели создавать и искусно смешивать редкие пигменты. Уже в VII веке Вртан Кертог установил, какие материалы и ингредиенты нужны для успешного приготовления чернил и красок, потребных для создания манускрипта: в пигменты для написания текста добавлялись серный купорос, чернильные орешки (галл), смола; в состав красок для рисования фигур входили молоко, яйца, мышьяк, ляпис-лазурь, ярь-медянка, известь и другие ингредиенты минерального, животного и растительного происхождения. В Средние века знание этих секретов продвинуло Армению далеко впереди соседей и в области медицины, и в создании драгоценных иллюминованных манускриптов.

В отличие от архитектуры, изучение которой требует длительной поездки на Ближний Восток, узнать и полюбить армянскую миниатюру легко. Мы уже упоминали о прекрасных публикациях мадам Лидии Дурново, профессора Сирарпии Дер Нерсесян и мхитаристских отцов в Венеции. Королевская библиотека Британского музея почти постоянно выставляет на обозрение собрание армянских иллюминованных манускриптов. Так же поступает Библиотека Честера Битти в Дублине. В Америке имеются Библиотека Пирпонта Моргана в Нью-Йорке, а также внушительная коллекция в галерее «Фрир» в Вашингтоне. Безжалостно изгнанные с родины, армяне рассеяли бесценные сокровища красоты и благочестивых трудов на радость бесчисленным поколениям людей по всему цивилизованному миру.

Начавшееся в XVIII веке продвижение западноевропейской культуры и европейского политического влияния на Ближний Восток не могло не отразиться на характере армянского искусства и армянской культуры вообще. Была подорвана монополия церкви на главенствующую роль в развитии искусств и литературы как среди армян Константинополя, так и армян Российской империи. Живопись вышла из монашеских келий в модные салоны. После российской аннексии Кавказской Армении в 1828 году талантливым армянам оказалась открытой дорога в Академию художеств Санкт-Петербурга и к покровительству богатых русских аристократов и купцов. Расцвет состоятельного космополитического общества с центром в Тифлисе (ныне Тбилиси) при дворе русского наместника на Кавказе дал армянским художникам новые возможности, которыми они не замедлили воспользоваться.

Среди армян-художников XIX века самым замечательным, несомненно, был Ованес (в России – Иван Константинович) Айвазовский, уроженец Феодосии в Крыму (1817–1900 гг.). Айвазовский – один из выдающихся мировых мастеров маринистики, к тому же и самый плодовитый. Ему приписывают около четырех тысяч картин, хотя признают иногда, что у него была привычка подписывать наиболее талантливые работы самых лучших учеников своей мастерской. В юности творческое воображение Айвазовского покорила и возбудила греческая война за независимость, особенно битва при Наварине. В поздние годы он писал: «Первыми картинами, которые я увидел в то время, когда искра страстной любви к живописи загорелась во мне, были литографии, изображающие подвиги героев конца 1820-х годов, сражающихся с турками за освобождение Греции. Позднее я обнаружил, что ту же симпатию к грекам, сбрасывающим турецкое иго, выражали все поэты Европы: Байрон, Пушкин, Гюго, Ламартин… Мысли об этой великой стране преследовали меня в виде образов битв, которые велись на суше и на море».

Выдающийся талант Айвазовского рано заслужил признание. В 1833 году он был принят в Петербургскую академию художеств, где получил несколько медалей. Шесть лет спустя он принял участие в морской экспедиции на Черном море. С 1840-го по 1844 год Айвазовский провел за границей в Италии, куда был послан для завершения художественного образования. Там он написал много прелестных сцен венецианской жизни, а затем присоединился к адмиралу Литке в плавании к берегам Малой Азии и островам Греческого архипелага. Плодом этого путешествия было его огромное полотно «Чесменская битва», пробуждающее в памяти блестящую победу флота Екатерины Великой над турками в 1770 году. Одновременно с пристрастием к историческим сюжетам Айвазовский приобретает вкус к воссозданию драматических и трагических коллизий жизни моря. Красноречивым свидетельством этого стала его картина «Девятый вал», на которой несколько несчастных, потерпевших кораблекрушение, цепляются за остатки своего суденышка. В первых лучах рассвета они с ужасом смотрят на огромную волну, которая вздымается над ними, готовая обрушиться на них и похоронить в морской пучине.

Великий маринист был неисправимым романтиком. Он принадлежал к веку Делакруа, Берлиоза и Виктора Гюго, к России Пушкина и Лермонтова. Его излюбленными темами были штормы, грозы на море, морские сражения… Понятно, что при этом он не мог, мирно сидя в студии, писать подобные картины. Однако он заявлял, что художник не должен всего лишь копировать природу, ибо живые движущиеся стихии ускользают от кисти художника: немыслимо написать с натуры молнию, порыв ветра, плеск волны. Живописец должен накопить их зрительные образы в своей голове… «Тема картины формируется в моей памяти, как в памяти поэта. А затем, сделав грубый набросок на клочке бумаги, я сажусь за работу и не покидаю холста, пока не перенесу на него кистью мое видение».

В 1869 году Айвазовский едет в Египет, чтобы принять участие в торжественном открытии Суэцкого канала. На основании этих впечатлений он написал общую панораму канала и серию картин с пейзажами Египта и жанровыми сценами на фоне пирамид, сфинксов и верблюдов. В следующем году была пятая годовщина русского открытия Антарктиды, и Айвазовский был приглашен совершить быстрый переход из тропиков в страну вечных снегов, дабы запечатлеть их в назидание потомкам. Так была создана картина «Ледовые горы». В течение 1870-х годов Айвазовский написал множество ноктюрнов, изумительно передавая игру лунного света на морских волнах. Снова и снова он возвращается к любимым своим морским видам Черного моря. Оно становится предметом его впечатляющего полотна от 1881 года, где мощно отражен мрачный и бурный характер Понта Эвксинского. В возрасте 81 года, в 1898 году, Айвазовский завершает свой шедевр «Среди волн», свободный от всех посторонних элементов, вроде терпящих кораблекрушение или скалистых берегов. Это чистое абстрактное видение вечной тайны океана.