Мортимер Уилер - Древний Индостан. Раннеиндийская цивилизация

Точная датировка обнаруженных в Раджастхане образцов керамики не установлена, и они имеют лишь общее сходство с мегалитической керамикой. Однако подобные образцы встречаются и юго-восточнее Раджастхана: и на плоскогорье Малва, и в долине Нармады, где их сходство с «мегалитической» керамикой, как типологическое, так и хронологическое, просматривается более очевидно. Образцы черно-красной керамики, найденные в Нагде, на берегу реки Чамбал северо-западнее Удджайна, относятся к железному веку и могут быть датированы временем после 500 г. до н. э. Схожие данные дает материал, обнаруженный в самом Удджайне, – образцы черно-красной керамики здесь встречаются вместе с железными орудиями, но предшествуют появлению СЧК, которая на этом довольно отдаленном местонахождении, очевидно, появилась сравнительно поздно. В Махешваре, расположенном на берегу Нармады, черно-красная керамика встречается в основном одновременно с СЧК, но немного ее образцов обнаружено и в предшествующем халколитическом культурном слое. В расположенном южнее местонахождении в Бахале наблюдается аналогичная последовательность: первые образцы черно-красной керамики находятся в верхей части халколитического культурного слоя, а в более позднем слое эта керамика встречается уже вместе с железными изделиями и СЧК.

Тенденция, о которой свидетельствует вышеупомянутый материал, ясна: в районе Раджастхана и Малвы, а также вдоль великих рек Центральной Индии черно-красная керамика появилась около середины 1-го тысячелетия до н. э. или немного ранее и, возможно, непосредственно предшествовала появлению железных орудий и СЧК. Возможность ее более ранней датировки на Катхияваре будет зависеть от результатов дальнейших исследований в Лотхале и других местонахождениях, которые могут быть отнесены к позднехараппской культуре. Черно-красная керамика не встречается в районе двуречья Джамны и Ганга; она более характерна для района между горами Аравалли и Виндхья, а также для более южных районов, где она сумела сохраниться как самобытное местное ремесло и после появления здесь «иностранной» и более технически совершенной СЧК. Совершенствуясь за счет местных особенностей и традиций по форме изделий, их раскраске и технике выполнения, черно-красная керамика распространилась далее на юг, где была еще более усовершенствована создателями мегалитов и урновых захоронений на полуостровной части Индостана. Установленная на сегодня хронология подтверждает такую версию распространения как черно-красной керамики, так и «мегалитической» культуры производства железных орудий. Эти два культурных течения, шедшие одно из района северных равнин, а другое из района плоскогорья Малва, соединились на территории Декана.

Суммировать вышесказанное можно следующим образом: около 300 г. до н. э. определенные культурные течения, главной составной частью которых было производство железных орудий, постепенно распространились в южные районы, где жили сообщества, принадлежащие к различным видам халколитических культур; этот процесс был неожиданно и резко ускорен и получил завершенное политическое оформление вследствие распространения влияния империи Маурьев с севера на юг. Между комплексом этих культур, привнесенным нашествием с севера, и местными, менее развитыми халколитическими культурами не было никакого органического переходного периода, если не считать некоторое опережение в распространении железных орудий по сравнению с относящейся к этому же комплексу культур СЧК, а также то, что производители черно-красной керамики вписались в этот комплекс и были им увлечены еще дальше на юг. В большинстве случаев субъект нашествия прошел по его объекту как вода по песку. Это был пример завоевания одной культуры другой, никак не меньше.

Если, пусть временно, принять подобное историческое толкование археологического материала, которое на сегодня подтверждается и хронологически, и территориально – географически, то все равно остается один важный вопрос, ответ на который пока не дан. Когда возникла необходимость возводить мегалитические сооружения, равно как и искусство их возведения? Есть общее, давно признанное сходство между южноиндийскими гробницами с «входным отверстием» и подобными сооружениями, обнаруженными на Кавказе и прилегающих к нему районах, в долине Иордана, в Северной Африке, на Пиренейском полуострове, во Франции, в Центральной Германии и на Британских островах. Многие из этих сооружений появились на более чем на тысячу лет раньше южноиндийских, но по строению они удивительно схожи. Есть ли какая-то общая причина и причинно-следственная связь такого широкого географического распространения этих сооружений? Или они возникли в Южной Индии на собственной основе без влияния извне? Конечно, ряд погребальных сооружений Керала носит уникальный характер, говорящий о местном происхождении. Однако нельзя утверждать то же самое в отношении гробниц (цист). Одно можно сказать точно: в III в. до н. э. ни короткие, ни длинные морские пути в Индию еще не были проложены, они были открыты лишь в 1-м тысячелетии до н. э. Любые контакты с Западом осуществлялись или вдоль побережья, или по внутренним сухопутным маршрутам; эти контакты могли содействовать появлению каких-то промежуточных культур. Если результаты раскопок подтвердят, что сооружения в районе Карачи могут быть отнесены именно к этой категории, то, возможно, мы на пути к разгадке. Время покажет.

Конечно, мы бы лучше поняли эту проблему, хотя бы в аспекте географического распространения этой культуры, если бы имели основания утверждать, что южноиндийские мегалиты или, по крайней мере, идея их создания позаимствованы из районов распространения схожих культур – Ориссы, Чота-Нагпура и северо-восточной части Индии. Однако, как и X. Фюрер-Хаймендорф, я не считаю, что такая точка зрения поможет в решении проблемы. Хочу еще раз подчеркнуть то, что я говорил в начале главы: между мегалитами северо-восточных районов и южноиндийскими слишком много различий, чтобы говорить о культурном родстве, тем более генетической связи. Вопрос о причинах и корнях появления мегалитических памятников в Южной Индии на сегодняшний день не имеет ответа, подтвержденного достоверным материалом, и может быть решен, вероятно, лишь при помощи богатого воображения и нестандартного мышления.

Рассматривая проблемы мегалитической культуры, я не касался лингвистических аспектов этого вопроса, поскольку я не лингвист, а также потому, что на сегодня не представлено достоверного материала по этому вопросу. X. Фюрер-Хаймендорф прямо утверждает, что создатели мегалитических сооружений были носителями дравидских языков; действительно, в ранних дравидоязычных источниках ни о какой культуре не говорится так много, как о мегалитической, что, вероятно, подтверждает точку зрения этого исследователя. Правда, это не дает ответа на вопрос о происхождении дравидского языка, если не считать одного интересного нюанса. Если посмотреть на карту распространения дравидской группы языков, то на северо-западе районы их распространения совпадают с районом местонахождения северо-западных мегалитических образцов. Имеют ли эти языки и мегалитические памятники один и тот же источник распространения, находящийся на северо-западном направлении? На сегодняшний день ничего нового, помимо того, что уже известно, сказать по этому поводу нельзя.