Ральф Баркер - Торпедоносцы. Британские ВВС против немецких конвоев

На фоне пожаров были четко видны мачты многочисленных кораблей – три миноносца и, возможно, два или три торговых судна. В качестве цели он выбрал миноносец и торговое судно за ним. Если торпеда пройдет под одним кораблем, то непременно поразит и другой. Когда волнорез остался позади, Х-Ф попал в зону заградительного огня. Осколки, словно град, молотили по металлической поверхности «бьюфорта». Пилот оценил высоту полета по мачтам и корпусам кораблей, однако в потемках все еще существовала опасность врезаться в корабль. Сбросив торпеду, он резко открыл дроссели. «Бьюфорт» моментально взмыл вверх, но именно этого он и не хотел – лететь в свете пламени, словно мошка у свечи, представляя собой прекрасную мишень для зенитчиков. Х-Ф постарался снизить машину, опустив триммер вперед, но тот свободно болтался. Половина хвоста, включая триммеры, оказалась оторванной.

Х-Ф удалось выйти из-под заградительного огня Шербура и, пролетев над морем, вернуться обратно на Торни, но когда он проверил подкрылки, оказалось, что они тоже не работают. Отказала гидравлика, но можно было попробовать выпустить шасси с помощью аварийного патрона. Он нервно нажал на кнопку, но ничего не последовало.

Он снова набрал высоту и приказал радисту:

– Сообщи им, что у нас неприятности с шасси, пусть сперва посадят остальных. Если нам придется садиться на брюхо, то мы по крайней мере не заблокируем посадочную полосу.

Радист послал сообщение, и вскоре после этого управление полетами дало Х-Ф зеленый свет. Поскольку он атаковал последним, то предполагал, что остальные уже вернулись. Ему удалось благополучно приземлиться, не выпуская шасси, прямо на середину освещенной посадочными огнями дорожки. Но кто-то совершил грубую ошибку. Как только Х-Ф выбрался из разбитого самолета, на него набросился разъяренный дежурный пилот:

– Что ты наделал, черт тебя побери! Как я буду сажать остальных?

Х-Ф столько испытал за эту ужасную ночь, что ему было бы простительно не сдержаться, но это было не в его характере.

– Я радировал о том, что у меня повреждена подвеска, и вы дали мне зеленый свет. Это не моя ошибка, старик. Я помогу тебе передвинуть посадочные огни.

В результате они передвинули освещенную дорожку и благополучно посадили остальных. Их оставалось только четверо. Шестой самолет был сбит над Шербуром. Четыре пилота сбросили торпеды, а пятый заблудился и повернул назад. На следующий день разведка сообщила, что один торговый корабль получил повреждения. Это была довольно жаркая ночка для Шербура.

После выполнения этой новой и необычной задачи экипажи вернулись в Норт-Коатс и занялись своим привычным делом – патрулированием. Бьюман, Френсис и Х-Ф быстро зарекомендовали себя выдающимися пилотами. Экипажи уходили, как правило, в плохую погоду, и не всем это нравилось.

В октябре в эскадрилью прибыли три новых пилота, которым предстояло состязаться с уже зарекомендовавшими себя асами и которые получили в последующие два года в общем и целом пять наград, включая крест Виктории. Это были Джимми Хайд, Кен Кемпбелл и Пет Гиббс. Хайд, австралиец, служивший в британских ВВС, уже получил свое боевое крещение на торпедоносце в качестве второго пилота-штурмана у Бьюмана. Он хорошо изучил «бьюфорты», служа в эскадрилье, и теперь был готов командовать самолетом лично. Хайд зарекомендовал себя старательным, целеустремленным пилотом торпедоносца, таким же спокойным и независимым, как Х-Ф. Кемпбелл, 24-летний шотландец из Солткоата (Айршир), присоединился к ВВС сразу же после начала войны, закончив авиашколу в Кембридже. Вскоре он стал необычайно действенным и волевым пилотом, обладая всеми качествами лидера. Завершал это выдающееся трио Пет Гиббс.

Гиббс был молодым офицером, который присоединился к ВВС в 1934 году, окончив летную школу в Кронвелле. Его не интересовала карьера военного, ему просто нравилось летать. Первый год войны он проработал инструктором по торпедоносцам в Госпорте и подготовил многие экипажи эскадрильи. В течение многих месяцев он безуспешно пытался перевестись в 22-ю эскадрилью, и, когда Френсис покидал учебный центр в Госпорте, Гиббс сказал ему полушутя: «Скажи своему новому командиру, что я хочу попасть в эскадрилью». Обычное заявление о назначении могут в порядке очередности рассматривать после других многочисленных бумаг, но полеты – совсем иное дело. И если находится человек, который может профессионально выполнять трудную работу пилота, то в этом случае запрос командира эскадрильи приносит исключительно быстрый результат. Френсис хорошо знал Гиббса, знал, как надоедают бесконечные тренировочные полеты, и не забыл его, когда в конечном итоге сам попал в 22-ю. Брайтвайт вскоре сделал Гиббсу вызов, тем более что число самолетов в эскадрилье увеличилось, и было сформировано третье звено, командиром которого и стал Гиббс.

Он всегда считался опытным и способным пилотом, никогда не претендуя на звание отличного. Его полеты не представляли собой ничего чрезвычайного, однако он пять лет занимался торпедированием и считал торпеду отличным оружием. У него был боевой инстинкт и стремление наносить удары по врагу. Гиббс думал о приближающейся войне на протяжении всего периода становления нацизма, но, когда все началось, вынужден был провести первые двенадцать месяцев в Госпорте. Любое упоминание о Пете Гиббсе у всех ассоциировалось со словом «целеустремленный». Он полностью посвятил себя выполнению задачи потопления кораблей с помощью торпед.

Во всех авиационных подразделениях служили тысячи смелых людей, но каждый из этих пилотов отличался особыми качествами характера и индивидуальной манерой ведения боя, которая выделяла его среди всех остальных. Чешир прославился прицельным бомбометанием, Бадер и Джонсон – результативными воздушными боями, Пейп – удачливостью и умением оставаться в живых в сложных боевых условиях. Все эти люди были настоящими профессионалами, и имя Пета Гиббса стоит среди них.

С ним не всегда было просто в общении. Когда дело касалось торпед, он казался одержимым до фанатизма. Он хотел быть единственным в своем роде. Уверенный в своей правоте, Гиббс всегда обвинял других, но не себя. Его не волновало, с кем он спорил, сколько людей высказывались против или какой чин занимал его оппонент, он всегда был уверен, что прав. Это не делало его популярным среди сослуживцев и в конце концов привело к столкновению со штабными офицерами, однако его энтузиазм привлек на его сторону многих старших офицеров и всех подчиненных. Гиббс был очень чувствительным, впечатлительным и легкоранимым человеком, глубоко переживающим все перипетии боя. В нем как бы постоянно происходила борьба, он совершенствовал искусство торпедирования и не прощал другим ни малейших промахов.