Ральф Баркер - Торпедоносцы. Британские ВВС против немецких конвоев

Гиббс вылетел на свое первое оперативное задание вскоре после появления в эскадрилье, вторым номером Дика Бьюмана, для дневного патрулирования. Стояла хорошая погода, подходящая для выполнения задания. Низкая облачность опускалась до нескольких футов, шел дождь, ограниченная видимость предохраняла их от атаки истребителей и в то же время позволяла засечь любые корабли, двигавшиеся по морскому пути. Перед полетом Гиббс ощущал все обычные при этом эмоции: возбуждение, нервное напряжение, душевный подъем, подогретые его собственным темпераментом. Но как только самолет поднялся в воздух, все эмоции улеглись и уступили место спокойной уверенности конкретного момента. А поскольку он шел навстречу противнику, то так оно и должно было быть.

Он летел на некотором расстоянии справа от Бьюмана, достаточно близко, чтобы видеть, как ведущий подбадривающе махал ему рукой. Его согревало чувство товарищества. Ему всегда нравилось быть частью команды, независимо от того, ведомый он или ведущий.

И вот появились очертания островов недалеко от голландского берега. Они выглядели мирными и дружественными и мало отличались от аналогичного песчаного побережья Англии. Видимость составляла 3–4 мили от берега, и Гиббс предполагал, что Бьюман повернет еще до того, как они достигнут земли. Однако тот летел прямо над островами, между ними, над материком, а его штурман постоянно делал фотографии. Держась под облаками, два самолета летели напрямую через Тексель, Терсхеллинг и Боркум, заглядывая в бухты, наблюдая за береговыми батареями, безуспешно обстреливавшими их. Их огонь казался обманчиво безопасным.

Бьюману здесь все было знакомо, это был его участок берега, но для Гиббса все было новым, и он не понимал, при чем здесь торпеды. Они летели над мелководьем, и любой корабль, на который стоило потратить торпеду, должен был находиться по крайней мере в 5 милях от берега. Наконец, Бьюман устал от предварительной работы и направился в сторону моря.

Гиббс старался следовать за петляющим курсом ведущего, но когда они повернули в сторону моря на высоте 50 футов, облака снизились, сливаясь с горизонтом, и проливной дождь стал хлестать по кабинам, приставая к стеклу, словно липкая краска. Шансы обнаружить какой-либо корабль таяли на глазах. Но какую бы тактику ни применял Бьюман, он всегда добивался результатов, и вскоре Гиббс увидел, как самолет ведущего покачивает крыльями, давая сигнал к атаке. Но где же корабли? Наверное, Бьюман все же что-то заметил. Гиббс отвел самолет немного в сторону от хвоста Бьюмана, слегка нарушив строй, и в тот же момент заметил два корабля, выплывавшие из белого тумана. Потом ему показалось, что он видит еще несколько судов. Бьюман летел прямиком на самый большой корабль – танкер водоизмещением около 2000 тонн. Судно охраняли три зенитных корабля. Создавалось впечатление, что корабли либо еще не заметили их в тумане, либо не признали за врагов. Гиббс летел в 200 ярдах от Бьюмана. Он увидел, как торпеда ведущего упала в воду, оставив после себя брызги и белую пену, откуда дорожка пузырьков потянулась к цели. Гиббс нацелил торпеду в то же место, уже не ощущая того напряжения, которое чувствовал при взлете, а только холодный расчет и предчувствие, словно наблюдал за сменой кадров в кино. Его торпеда уже начала свой путь, когда он ушел за Бьюманом в правый поворот.

Атака Бьюмана застала конвой врасплох, и ему удалось уйти от выстрелов. Но зенитные корабли засекли Гиббса, когда он сбрасывал свою торпеду. Загрохотали выстрелы, трассеры пронизывали небо вокруг, стали появляться облачка взрывов, а пулеметные очереди поднимали фонтанчики воды за ним, словно кипела вода в котле. Когда Гиббс поднимался, резко уходя вправо, послышался громкий скрежет металла, и внутри самолета прогремели три оглушительных хлопка. «Бьюфорт» вздрогнул и затрясся, кабина наполнилась едким дымом, штурман и кормовой стрелок упали, раненные, потерявший управление самолет погрузился в туман.

Быть сбитым на первом же задании! Эти слова звенели в ушах Гиббса, заглушая рокот моторов и завывание ветра. И это все, что он успел сделать для командира эскадрильи, который вызвал его! Быть сбитым на первом же задании!..

Когда дым в кабине рассеялся, Гиббс постарался восстановить управление самолетом. Каким-то образом машина еще летела, покачиваясь, капризничая, но летела. Тяга управления рулем высоты отсутствовала, плексигласовый нос был разбит, кровь забрызгала карты и схемы, но машина летела. Вскоре он обнаружил, что может подняться с помощью руля высоты, который остался цел. Элерон и руль направления, похоже, также не пострадали. Гиббс бросил быстрый взгляд назад в фюзеляж, где Рыжий Коулсон, его радист, склонился над раненым кормовым стрелком. Коулсон поймал его взгляд, показал поднятый вверх большой палец и улыбнулся.

Это резко подняло настроение Гиббса. Внезапно все кругом показалось просто забавным. Он сидел, улыбаясь своему штурману, двигая ручкой управления вперед-назад без какой-либо ответной реакции, словно это была самая веселая шутка на свете. Летчики указывали пальцами на дыры в обшивке самолета и смеялись.

Весь путь домой они придумывали и запоминали причины, по которым им не пришлось оказаться на дне Северного моря, и при этом раскатисто смеялись.

Гиббс благополучно посадил самолет на аэродроме Линкольншира. Двух раненых забрали в госпиталь, а из эскадрильи за Гиббсом и Коулсоном прислали самолет. Бьюман встречал их на посадочной полосе в Норт-Коатс.

Гиббс был уже в курсе дела. В сводке германских новостей говорилось, что его «бьюфорт» был сбит.

Операции по патрулированию продолжались. Иногда, если кораблей не обнаруживали, самолеты загружали бомбами для атаки на наземные цели. Большинство вылетов инициировалось самой эскадрильей, когда командиры звеньев чувствовали приближение нужной погоды и настаивали на том, чтобы командование выпустило их самолет на поиск цели. Такая работа напоминала творчество свободного художника, и экипажам это нравилось. Иногда они несколько дней оставались на земле, ожидая нужной погоды, словно фермеры. Потом в течение недели небо покрывалось низкой облачностью. Сперва летчики могли ничего не найти, затем нанести удар и промазать, потом послать еще два-три самолета, чтобы исправить этот недочет. Они постоянно обсуждали тактику боя, особенно Гиббс и Френсис, которые проводили почти все время вместе, планируя удары по вражеским кораблям, делясь опытом, обсуждая допущенные ошибки и взвешивая реакции противника. Оба эти человека совершили много ошибок, но они никогда не повторяли одну и ту же ошибку дважды. Им нравилась их работа, и расстраивали промахи. Гиббс называл патрульные операции «наиболее требовательными с точки зрения индивидуальных действий, наиболее удовлетворительными в плане результатов и максимально душещипательными в ходе осуществления».