Мартин Борман - Письма

Ты делаешь меня таким счастливым, моя любимая, храбрая девочка! С тобой, я знаю, наши дети в полной безопасности – а это так необходимо в эти дни, больше чем когда-либо!

В данный момент трудно предсказать, как будут развиваться события, особенно в связи с тем, что англо-американские силы готовят на Западе новое наступление на широком фронте. Мы отступили и теперь занимаем позицию, которую удерживали в начале декабря. Наш самый большой актив на Западе – Зепп Дитрих и его армия – должен быть переброшен на Восточный фронт.

Надо быть большим оптимистом, чтобы считать, что у нас есть шанс! Я просто не могу поверить, что судьба, которая вела нас и нашего фюрера, отказалась от нас и допустит, чтобы мы навсегда исчезли. Победа большевизма и американизма означала бы не только истребление нашей расы, но и разрушение созданной нами культуры и цивилизации. На смену мейстерзингерам придет торжествующий джаз, а фон Хайльброн уступит почетное место порнографическим пародиям.

Не было никакой нужды писать об этом тебе, моей умной и любимой, поскольку ты знаешь это не хуже меня. Я не знаю ни одной женщины красивее тебя; ни одной женщины, чье достоинство и прирожденная доброта сделали бы ее именно такой, о которой я мечтал; ни одна женщина не могла бы иметь более прелестных и здоровых детей; и, главное, никакая женщина не подошла бы мне лучше, чем ты, разделяя мою позицию национал-социалиста и мои взгляды на жизнь. Только сейчас, в эти трудные времена, у меня не вызывает это никаких сомнений, и поэтому, любимая, я люблю тебя больше прежнего.

Всецело твой М.

Мартин Борман Герде Борман

5.02.1945

Любимая моя.

Минуту назад, в 14.30, ты сообщила мне, что в 10.35 у вас была объявлена тревога и с тех пор вы находитесь в бомбоубежище!

Бредов только что рассказал мне со всеми подробностями об этом налете. Зальцбург [бомбили] пять раз; Регенсбург – ковровая бомбежка; Штраубинг, Розенхайм, Траунштайн, Амринг, Хаммерау, Гродинг, Вилах – четыре раза; Линц один раз!

Остался ли хоть один маленький уголок, нетронутый войной? Я очень опасаюсь, что скоро ковровой бомбежке подвергнутся Берхстесгаден и Оберзальцберг. Поэтому не могу не повторить: снеси все, что можно, в подвалы! Все, что останется снаружи, будет уничтожено в тот же день, поэтому лучше, по возможности, убрать все под землю.

Телефонная связь становится все хуже и хуже. Я больше часа дозванивался до Оберзальцберга, а Шауб уже несколько дней вообще не может дозвониться в Китцбух!!!

17.10

В полдень заработал водопровод; на данный момент аварийная силовая установка обеспечивает свет в рейхсканцелярии, но отопление не работает. Мы сидим за столами в верхней одежде. В партийной канцелярии работают при свечах.

Но, как я уже говорил вчера, это ничто по сравнению со страданиями беженцев, ночующих под открытым небом или бредущих по дорогам, – в такую погоду!

Любимая, ты знаешь, что я никогда не работал ради своих личных интересов, но в данных обстоятельствах я не могу описать тебе, как я буду рад и спокоен, если смогу благополучно провести вас, мои дорогие, через все ужасы этой войны!

Вдохновительница моей жизни, пожалуйста, продолжай любить

своего М.

Мартин Борман Герде Борман

6.02.1945

Моя любимая девочка.

Краткий отчет. Вчера вечером я был приглашен на вечеринку по случаю дня рождения Е. Б. Приглашены были также Фегелейн, Вольдемар Ф. и Брандты. Мы пришли в половине одиннадцатого и застали фюрера с дамами.

Вольдемар Ф. был довольно скован и вызвал всеобщее веселье. Темп его речи напоминал звук при замедленной съемке, и он пытался изложить свою жизненную философию. Е. была в хорошем настроении, но переживала, что у нее нет подходящего партнера для танцев. К тому же она критиковала разных людей с несвойственной для нее резкостью.

В конце этой недели дамы, я надеюсь, будут отправлены в Мюнхен с транспортом, перевозящим овощи. Поскольку положение на Востоке, то есть на Одере, стабилизировалось, ничто не должно помешать этой поездке.

Сильный холод действует отрезвляюще, а сейчас я должен быть готов мгновенно отреагировать на ситуацию! Так я и поступил. Около половины первого фюрер ушел с Е., а вскоре разошлись и мы. Я отправился в свой кабинет и оставался в нем до трех часов, разбирая полученную почту. Я не успел лечь, как нас оповестили: «Стремительно приближается большое количество вражеских самолетов»... Треффер тут же подхватил мои чемоданы, большинство из них хранятся в убежище, и до четырех тридцати пяти мы оставались в убежище. Фюрер имел со мной длительную беседу, так что было очень хорошо, что я к тому времени был абсолютно трезв.

Сосиски – подарок от Фегелейна – необходимо сразу же съесть! Надеюсь, что ты получила все отправленное с «овощным конвоем» в целости и сохранности. Как мне нравится баловать тебя, моя дорогая спутница! Но война не позволяет делать этого в полной мере.

Сегодня утром мы опять ненадолго спускались в убежище; основной удар пришелся на Чемниц и Магдебург. Мы здесь не живем, а кое-как перебиваемся. На улицах жуткая грязь, и мы, естественно, несем ее в дом. Мы сидим в холодных комнатах. С другой стороны, я более чем доволен, что у меня есть пальто на меховой подкладке.

Все столы покрыты свечным воском, осколками стекла и, конечно, пылью; пылью покрыта вся мебель, одежда и все остальное. Партийная канцелярия по-прежнему напоминает дикую местность; всюду суетятся уборщики, но работающие пилами и молотками плотники все время добавляют пыли и грязи, а непрерывный поток входящих и выходящих людей приносит грязь с улицы. Кстати, у тебя есть ванная в убежище? Она крайне необходима.

На сегодня все, любимая. Призывают работа и долг.

Твой М.

Мартин Борман Герде Борман

7.02.1945

15.05

Моя дорогая спутница.

Каждый раз, когда наступает перерыв в работе, мои мысли возвращаются к тебе и детям.

Сегодня много воздушных налетов – сильная бомбардировка Вены и т. д. и т. п., и вы, должно быть, долго просидели в убежище.

Сегодня здесь был Зепп Дитрих, армия которого переброшена на Восток. Я передал ему твои наилучшие пожелания, и он попросил передать тебе привет от него.

Милый старина Зепп очень беспокоится о своей семье, которая живет рядом с Одером, очень близко от нынешней линии фронта. Он собирается перевезти семью в район Верхнего Дуная. Командующий группой армий может попытаться сделать это. Подумай только, как, должно быть, волнуются простые люди, солдаты и рабочие! На протяжении месяцев они не имеют никаких известий от своих семей, и неопределенность в отношении судьбы родных, невест, предприятия или фермы дополнительным бременем ложится на плечи наших людей! Насколько счастливее мы, моя дорогая жена, что можем каждый день получать известия друг от друга. Я люблю тебе больше прежнего.