Макс Галло - Ночь длинных ножей. Борьба за власть партийных элит Третьего рейха. 1932–1934

Вечером главный зал ярмарки заполнен людьми, которые пришли послушать Геринга. Он заверяет их: «Никто, ни за границей, ни здесь, в Германии, не имеет права утверждать, что желаемого результата можно добиться только кровавым террором». Ничто не говорит о кровавом терроре, и ничто не предвещает его наступления.

В нескольких милях от Кельна, в Эссене, сегодня тоже большой праздник. Никогда раньше, от Берлина до Кельна, от Гамбурга до Нюрнберга и Эссена, не слыхала Германия так много речей и не видала так много парадов.

В Эссене с девяти часов вечера перекрыта Хайссеналлее – завтра состоится свадьба гаулейтера Тербовена. Новые господа великодушно позволяют своим людям участвовать в своих семейных праздниках. Перед отелем «Парк» сооружена большая триумфальная арка. К ней приближается факельное шествие. Пламя факелов пляшет на ветру. Шествие проходит по Шольцштрассе и Адольф-Гитлер-штрассе и останавливается у арки. В нем принимают участие тысячи молодых парней и духовые оркестры, шахтеры и члены гитлерюгенда, штурмовики и полицейские, которые маршируют гусиным шагом. А завершает парад элитный отряд, с которого не сводят глаз все собравшиеся, – это штурмбанн СС № 1, члены которого, одетые в черную форму и белые перчатки, кажутся порождением какого-то мифического чудовища.

Гаулейтер Тербовен стоит рядом со своей невестой. Спина у него прямая, а манера держаться совсем еще юная. Невеста, в длинном, украшенном цветами платье, очень красива. Она счастливо улыбается. Вокруг этой пары, олицетворяющей элиту нового режима, толпятся офицеры в форме. Мимо них с 6.10 до 7.15 маршируют участники парада, а жители Эссена аплодируют этой демонстрации силы и порядка. Режим Третьего рейха производит впечатление монолита: точность движений, неподвижность лиц и плеч – все создает впечатление единой сплоченной массы, из которой невозможно вычленить отдельного человека. Видна только сплошная черная масса, сверкающая оружием, покрытая сталью, неумолимо надвигающаяся. Штурмбан СС № 1 кажется олицетворением нового режима, его силы и мощи, которая способна подчинить себе всю страну и контролировать каждый шаг ее жителей. В Кельне Геринг утверждает, что в Третьем рейхе нет кровавого террора, добавляя при этом: «Все жители Кельна могут спокойно спать в своих кроватях». А другие? Те, кто уже действует или только собирается начать действовать? Какая судьба ждет их? Геринг произносит речь в конце дня в среду 27 июня. В этот же день, утром, доктор Эдгар Юнг уже узнал цену его словам.

Рассвет четверга 28 июня 1934 года. Небо к востоку от Берлина светлеет и становится похожим на огромный пляж, обнажающийся по мере того, как медленно отступает темнота. На улицах эхом отдаются шаги первых прохожих, спешащих на работу. Перед зданием Канцелярии происходит смена караула. Сержант и три солдата в шлемах, марширующие гусиным шагом, словно оловянные солдатики на немецких часах, выполняют первые приказы нового дня. В рассветной тишине, неподвижной, как спокойное море, обе группы часовых салютуют друг другу, и солдаты занимают свои посты по обе стороны от входа.

Во дворе здания на Бендлерштрассе другой взвод солдат выполняет приказы своих командиров. Солдаты выстраиваются у флагштока, на котором каждое утро поднимается флаг Германии. Во всех казармах повторяется один и тот же ритуал: солдаты щелкают каблуками и их подбитые металлом ботинки звонко цокают по настилу плаца. Точно так же сотню лет назад прусские солдаты выстраивались во дворах своих казарм под пристальным взором молодых офицеров.

В 7.30 улицы уже полны народу. По улицам пригородов едут длинные ряды мотоциклистов, на плацу солдаты отдают честь прибывшим командирам. Солдаты отдают честь, флаг медленно поднимается и, достигнув середины флагштока, замирает. Он развертывается во всю длину, лишь слегка колеблемый свежим ветерком. По всей Германии, от Киля до Дрездена, флаг на общественных зданиях сегодня приспущен. Ровно пятнадцать лет назад, 28 июня 1919 года, Германия вынуждена была подписать Версальский договор, приняв условия, продиктованные странами-победительницами. Эрцбергер, заключивший этот договор, будет потом убит офицерами, которым платили половину зарплаты и которые остро переживали унижение своей страны и мечтали о реванше. Позже рейхсвер, это олицетворение жизненной силы нации, повергнется реорганизации, однако его можно сократить, но невозможно уничтожить. Потом к власти придет Гитлер, объявивший Версаль национальным позором и символом предательства. Так что приспущенные, как в дни траура, флаги означают, что Третий рейх не забыл и не собирается забывать позора поражения. «Пятнадцать лет назад, – гласит приказ, который зачитывают сегодня во всех казармах, – славная германская армия была предана, получив удар в спину. Это не должно больше повториться».

В аэропорту Темпльхоф флаги тоже приспущены. Вдоль дорожки, ведущей к самолету, выстроились эсэсовцы в парадной форме: белые ремни и перчатки резко выделяются на фоне черных мундиров. Когда, незадолго до девяти часов, приезжают Гитлер и Геринг, небо затягивают тучи и начинается дождь. С самолета спускают небольшую металлическую лесенку, на которой черными буквами написано имя фельдмаршала Гинденбурга. Гитлер и Геринг пребывают в хорошем настроении. Геринг, явившийся на аэродром в генеральской форме, с накидкой на плечах, что-то возбужденно говорит Гитлеру. Фюрер одет в кожаное пальто, а белая рубашка подчеркивает его бледность. Он держит в руках шляпу. Гитлер салютует команде, а Геринг шутит с пилотом. После этого они садятся в самолет. Девять часов. Большой тяжелый красный флаг с черной свастикой полощется на ветру. Дождь продолжает идти.

В Эссен-Мюльхейме, где садится самолет, льет как из ведра. Приезд Гитлера держался в секрете до самого последнего момента. Тем не менее штурмовики уже с раннего утра выстроились вдоль дороги на Эссен. Они стоят с интервалами в девять метров и смотрят, как мимо них проезжают правительственные машины. Улицы Эссена запружены народом, повсюду развешаны гирлянды и флаги – в городе сегодня праздник. Вчера состоялось факельное шествие, а сегодня – свадьба гаулейтера Тербовена. Толпа, выстроившаяся, несмотря на сильный дождь, вдоль улиц, особенно густа перед отелем «Кайзерхоф», куда приезжают Гитлер и Геринг. Люди приветствуют их радостными криками, а потом ждут больше часа, чтобы еще раз посмотреть на них, когда они выйдут из отеля и отправятся в ратушу. Гитлера и Геринга сопровождают их адъютанты Брюкнер, доктор Дитрих и оберфюрер Шауб.

Перед ратушей тоже собралась огромная толпа, выкрикивающая здравицы в честь Гитлера. Приезжает Ильзе Шталь, невеста гаулейтера, одетая в длинное белое шелковое платье, с диадемой в волосах. Ее глаза сияют от счастья, в руках – букет роз. Рядом с ней шагает гаулейтер Тербовен, со свастикой на рукаве и Железным крестом на груди. Его густые, зачесанные набок волосы и решительное, чисто выбритое лицо придают ему вид совсем еще молодого человека. Мальчик и девочка (оба из гитлерюгенда) несут шлейф невесты, а позади них с серьезным видом идут Гитлер и Геринг. В большой городской ратуше все делается медленно и торжественно, с подчеркнутой солидностью. На женщинах, стоящих сзади, длинные платья, все мужчины – в форме. Среди гостей присутствуют несколько офицеров СА, включая и Карла Эрнста, обергруппенфюрера СА из Берлина, который сам только вчера женился и решил до отъезда в свадебное путешествие посетить бракосочетание Тербовена. Штурмовики и эсэсовцы гадают, зачем Гитлер и Геринг почтили это событие своим присутствием. Эрнст обменивается мнением со своим соседом, офицером Черной гвардии, – очевидно, это сделано из политических соображений. Женщина в длинном платье, увидев Гитлера, салютует ему вытянутой рукой, а Ильзе Шталь и гаулейтер Тербовен неподвижно стоят перед доктором Рейзманом-Гроне, мэром Эссена. Стоя бок о бок, эсэсовцы и штурмовики слушают его речь. Эта свадьба, серьезная и полная символического смысла, проходит по новому обычаю, и никто из присутствующих в зале еще не знает, что она войдет в историю как «эссенская кровавая свадьба».