Дэвид Ирвинг - Оружие возмездия. Баллистические ракеты Третьего рейха – британская и немецкая точки зрения

Одномоторные и двухмоторные истребители со всей Германии устремились к столице, где зенитная артиллерия и «москито» вели свой «разговор».

В офицерской столовой в Пенемюнде фон Браун и Дорнбергер были погружены в беседу со знаменитой Ханной Рейч, летчиком-испытателем. Вечер был наполнен смехом и оживленными голосами. В 370 милях от Пенемюнде лодка Ганса Йешоннека, начальника штаба ВВС, мирно рассекала залитые лунным светом воды озера Голдап в Восточной Пруссии. Ганс Йешоннек рассказывал своему адъютанту о крайне неприятном разговоре, что состоялся у него в тот день с фюрером. Это был последний вечер в жизни Йешоннека. Сам Гитлер только что закончил совещание с фельдмаршалом Кейтелем и Йодлем и теперь отдыхал за чашкой чая.

В Берлине Йозеф Геббельс, который часом ранее выступил в министерстве пропаганды с докладом о мерах, принятых с целью «ослабления последствий британских бомбежек», находился в своем бункере, ожидая окончания сигнала отбоя, а полковник Занссен, представитель Пенемюнде в военном ведомстве, прогуливался по балкону в апартаментах Дорнбергера в Шарлоттенбурге и восхищался эффективностью противовоздушной обороны Берлина.

Выдержка из дневника личного секретаря фон Брауна освещает последние часы того идиллического существования, которое вели ученые в этом балтийском раю:

«После многих дней, наконец, выглянуло солнце, по которому мы так стосковались. Оно не пышет зноем, но как же приятно снова видеть столь любимое мною море в лучах заката. Приближается вечер, и толпы людей покидают цеха. Теперь я могу вернуться и без помех поработать в канцелярии, чтобы к утру закончить всю работу для профессора.

Кажется, сегодня вечером в Четвертом блоке ни души – меня окружает абсолютная тишина. Незадолго до одиннадцати я закрываю стальной сейф и выхожу из здания.

Вокруг пейзаж, залитый молочно-белым лунным светом. Погруженная в свои мысли, я медленно иду по короткой тропинке, петляющей между высокими соснами и зарослями кустарника, мимо теннисного корта и поднимающейся вверх к конструкторскому бюро Шлемппа.

В этот момент раздается вой сирен, предупреждающих о воздушном налете. Я не спеша иду в свою комнату. К чему суетиться? Прежде уже не раз бывало, что все ограничивалось воем сирены. Моя соседка по комнате все еще там, она в спешке укладывает свои вещи. Я смеюсь ей в лицо, беру книгу и накидываю на плечи шаль на случай, если похолодает.

Мы выходим. У Третьего блока стоит группка представителей Западных заводов [ведомство германских ВВС]. Они смотрят в ясное небо и обмениваются шутками. Они смеются над чемоданами, которые тащит моя соседка! Бункер перед Четвертым блоком почти пуст, рядом с ним столпились люди. Большинство из них собираются вернуться в свои постели, так как, по всей вероятности, ничего не случится. Я присаживаюсь на скамейку и открываю свою книгу. Я полностью погружаюсь в нее и не поднимаю головы даже тогда, когда в отдалении раздается низкий рев, переходящий в гул. С того момента, когда прозвучали сирены, прошел уже целый час…»

Полковнику Джону Сирби район Пенемюнде показался безжизненным и безликим, когда его «ланкастер» пролетал над ним. Четыре «роллс– ройсовских» двигателя разрывали пелену облаков, и их рев эхом разносился по пустынному заводскому кварталу. Впереди всходила полная луна.

Зенитные орудия молчали, вдоль побережья и по периметру аэродрома клубился туман, размывая четкие очертания заводских сооружений и плотной пеленой накрывая берега озера. Сирби включил свой радиопередатчик.

Погода в районе Пенемюнде отличалась от той, что обещал прогноз: неустойчивая видимость обманула некоторые экипажи самолетов наведения. Каменистый островок Рюген не слишком хорошо был виден на радарах «H2S». Некоторым самолетам наведения удалось отметить точки прицеливания, другие выпустили свои маркеры в море или слишком близко к береговой линии.

Это обстоятельство скомкало начало операции и стоило жизни нескольким сотням иностранных рабочих, которые находились в своем лагере в двух милях к югу от самой южной из точек прицеливания.

Хотя участники операции пока не выбились из графика, беспорядочно сброшенные маркеры поставили под угрозу успех первого удара. Большинство из красных осветительных ракет упали, как уже было сказано, в двух милях южнее точки прицеливания F. Некоторые из экипажей самолетов наведения, введенные в заблуждение неясными показаниями своих радаров «H2S», попытались, вопреки приказу, определить место сброса индикаторов визуально. Атака, несомненно, началась с верной точки прицеливания, безошибочно отмеченной единственным желтым индикатором, сброшенным подполковником авиации Джоном Уайтом из 156-й эскадрильи самолетов наведения.

Его поддержал полковник Сирби, вместе с четырьмя или пятью другими летчиками сбросивший свои желтые индикаторы как можно ближе к первому, чтобы выделить точку прицеливания.

В пятнадцать минут первого, время начала атаки, Сирби увидел, как три самолета наведения сбросили еще несколько индикаторов возле точки прицеливания. Их зеленые индикаторы аккуратно легли рядом с желтыми.

Схема бомбардировки Пенемюнде

Эта схема бомбометания была составлена командованием британской бомбардировочной авиации после воздушного налета на Пенемюнде в августе 1943 года

В 12 часов 17 минут он приказал основному соединению начать бомбардировку, ориентируясь на зеленые индикаторы.

Более двум третям из 227 бомбардировщиков удалось безошибочно поразить точку прицеливания. Остальных ввела в заблуждение ошибочная маркировка.

Когда в 1 час 27 минут последний самолет из первой волны удалился, немецкие самолеты еще даже не появились над Пенемюнде.

Планом предусматривалось привлечение еще одной группы самолетов наведения. Они должны были сбросить свои сигнальные маркеры в центр зеленых индикаторов, еще видных после первой атаки. Таким образом, маркировка второй цели, точки В, во многом зависела от аккуратности, с которой была обозначена первая точка прицеливания.

Случилось так, что в результате предыдущего промаха самолеты снова сбросили маркеры справа от жилой зоны.

Только один пилот правильно сбросил свой красный маркер на точку прицеливания В, заводские цеха Пенемюнде. Девять самолетов поддержки должны были сбросить свои зеленые индикаторы на эту новую цель. Естественно, они предпочли крупное скопление красных маркеров, и один-единственный верный индикатор был проигнорирован.

Только присутствие головного бомбардировщика наведения спасло атаку от промаха: полковник Сирби тут же передал по радио предупреждение, что самолеты поддержки промахнулись. Затем он дважды передал приказ бомбардировщикам игнорировать зеленые маркеры на юге и бомбить только те, что легли на севере.