Джозеф Гамильтон - Оружие и правила дуэлей

Любая семья, которая хоть в малой степени претендует на принадлежность к аристократии, конечно же имеет при себе оружие, которое употребляется в схватках. Сэр Джонах рассказывает: «Наши фамильные пистолеты, у каждого из которых было свое название, имели очень длинные медные стволы и мушки; они хранились среди доспехов в нашем древнем замке в Балинакиле времен королевы Елизаветы (Елизавета I Тюдор (1533 – 1603), правила с 1558. – Ред. ) и в те времена переходили от отца к сыну. Один из них назывался «Сладкие губки», а другой – «Дорогой». Фамильную рапиру мой внучатный дядя, капитан Уилер Баррингтон, именовал «Нож для курочек» и неоднократно пускал ее в ход, поражая ею различные части тела тех шотландских офицеров, которые вызывали его по поводу национальных различий. Лезвие у нее было очень длинное и узкое, острое, как бритва, ею можно было колоть и рубить, у нее были серебряные ножны с кожаной прокладкой внутри».

«Наши выборы, – говорит этот автор, – давали куда больше поводов для дуэлей, чем другие публичные мероприятия; дуэли очень редко возникали на скачках, на петушиных боях, охоте, где народ предпочитал развлекаться и «делать что-то еще», а не ссориться, но вот на всех выборах, или на судебных заседаниях, или в тех местах, где люди занимались бизнесом, почти каждый человек, даже не имея весомых поводов, тут же становился отчаянным забиякой и проявлял яростную враждебность к кому-то, и джентльмены часто получали пулю еще до того, как могли объяснить, чего ради они дерутся».

26 апреля 1825 года мистер Литтлтон под приветственные крики и смех заявил в палате общин, что «кандидат, который осмелится собирать голоса арендаторов в Ирландии, должен быть готов ответить за свое поведение под дулом пистолета и что единственным сомнительным вопросом в Ирландском суде чести будет: осмелится ли этот гнусный кандидат не ответить на выстрел своего противника». И действительно, такой невеселый факт в самом деле имел место в спорных выборах 1826 года, когда свободный арендатор забыл представить землевладельцу доказательство своего патриотизма, совершив тем самым преступление, за которое был лишен имущества. Мистер Колклоух пал от руки своего друга мистера Алкока, потому что разрешил своему комитету собирать голоса арендаторов, тогда как владелица земель пообещала, что они «поддержат последнего».

Следующая история, которую мы приводим из «Лондонских клубов», ярко иллюстрирует опасности, связанные с выборами.

В 1790 году представитель графства Даун вместе вошел в серьезный конфликт между старшим сыном тогдашнего лорда Хиллсборо и покойным лордом Каслеро; среди других юристов, занимавшихся этим делом, был мистер Доунс, вспоследствии главный судья суда Королевской скамьи. Прежде чем отправиться в Даунпатрик, мистеру Доунсу довелось встретиться с Курраном, которому он рассказал, что приглашен одной из сторон, и добавил, что он огорчен, узнав, сколько накопилось неприязни, которая даст о себе знать, – вплоть до того, что сторонники кандидатов сойдутся на дуэлях и устроят кровопролитие. «Со своей стороны, – продолжил он, – я буду беспристрастно относиться к обеим сторонам и руководствоваться только своими профессиональными обязанностями». – «Без сомнения, – сказал Курран, – вы прекрасно подготовлены». – «О да, – ответил Доунс, – я стал специалистом по случаям, связанным с выборами ». – «Очень хорошо, – согласился Курран, – но было бы желательно, чтобы вы получили представление о противоречиях и ссорах, которые сможет завязать с вами какой-нибудь раздраженный болван; так что я рекомендовал бы вам иметь под руками случай Уогдена ». – «Случай Уогдена!» – удивился Доунс. – Никогда раньше о нем не слышал! Буду вам очень обязан, мой дорогой друг, если вы расскажете о нем; где я могу найти отчет об этом случае?» – «Я сам удивлен, – ответил Курран, – что вы, такой знаток выборов, никогда не слышали упоминание о деле Уогдена. В городе не менее двадцати магазинов, где вы можете столкнуться с ним». Мистер Доунс, удовлетворенный этим указанием, отложил поездку на «театр военных действий» и целиком посвятил его походу по книжным магазинам Дублина. Наконец он упомянул о предмете своих поисков коллеге-адвокату, которого случайно встретил, и был немало смущен, когда тот разразился смехом по поводу его наивности. Коллега посоветовал ему вместо того, чтобы продолжать поиски, перейти улицу к оружейному магазину , где он через минуту найдет этот ящик [26]. Уогден был знаменитым мастером, специалистом по пистолетам.

Галантность ирландцев часто искупала их репутацию дуэлянтов. Во всех случаях, где была замешана женщина, для ирландца понятие чести было на первом месте. Баррингтон рассказывает, что «если на улице Дублина какой-то джентльмен пытался пройти между стеной и идущей вдоль нее дамой, то ее эскорт воспринимал такой поступок как личный вызов, и если стороны были при шпагах, что тогда было обычным делом, то первым обращением к оскорбителю могли быть слова «Шпагу наголо, сэр!». Тем не менее такие конфликты кончались извинением перед женщиной за неумышленную неловкость. Но если мужчина осмеливался зайти в театральную ложу в верхней одежде, в сапогах или шляпе, то это считалось большим оскорблением всех присутствующих дам, и в ближайшие сутки у него практически не было шансов избежать выстрела или удара шпаги».

Мы можем упомянуть несколько случаев, в которых пренебрежение этикетом по отношению к женщинам приводило к расставанию с жизнью.

Там, где теперь тянется Талбот-стрит, некогда была Мальборо-Грин, нечто вроде чайной, которую часто посещали певцы, играли оркестры и т. п. Как-то вечером по ступеням, которые вели в большой зал, спускался некий молодой аристократ, навстречу ему поднимался джентльмен в вечерней одежде, в компании дам, а на молодом человеке были сапоги со шпорами. «Ваши сапоги в навозе», – сказал спутник женщин и проследовал со своей компанией в зал. Не прошло и двух минут, как в помещение торопливо вошел лорд Х. и, ударив его по плечу ротанговой тростью, сказал: «Следуйте за мной, сэр». Тот поднялся, и они спустились по ступенькам на лужайку, по которой прогуливались и беседовали люди. Лорд Х. вынул свою рапиру, его противник – свою. Сделав выпад-другой, лорд Х. получил сквозную рану и прожил не более нескольких часов.

Английский посол, представляя Джорджа Роберта Фицджеральда французскому двору, сказал, что этот знаменитый ирландец дрался не меньше чем на тридцати дуэлях, и это заставило короля сказать, что его жизнь представляет собой прекрасное дополнение к месье Джеку Потрошителю Великанов. Мы несколько исказили воспоминания мистера Баррингтона, упомянув о двадцати шести дуэлях вместо тридцати, и не медля приносим свои почтительные извинения. Мы убеждены, что из тридцати дуэлей двадцать шесть кончились смертельным исходом.