Вальтер Гёрлиц - Германский Генеральный штаб. История и структура. 1657-1945

Шлейхер не был готов покориться судьбе. Он не мог поверить, что, вновь завоевав доверие президента, связал себя по рукам и ногам. Нацистский террор, который уже привлек внимание всего мира, до настоящего времени касался евреев и членов партий правого крыла. Теперь он стал распространяться на бывших союзников Гитлера. Гинденбург вряд ли мог оставаться безучастным – по крайней мере, так считал Шлейхер.

Какова же была позиция командующих округами? Раушнинг, встревоженный оборотом событий, встретился с Браухичем, сменившим Бломберга на посту командующего 1-м военным округом, и Бломбергом. Рейхсвер должен соблюдать нейтралитет, заявил Браухич. В противном случае не может идти речи о перевооружении.

Бломберг отделался аналогичным ответом. Когда Герберт фон Бисмарк-Ласбек, консерватор из прусского министерства внутренних дел, задал подобный вопрос, Бломберг просто ответил, что он офицер и верен присяге. Бисмарк возразил, что говорит не с Бломбергом-генералом, а с Бломбергом-министром, который не может уклоняться от политической ответственности. Бломберг стукнул кулаком по столу и закричал, что отказывается вести подобного рода беседы.

До настоящего момента все расчеты Войскового управления строились в надежде на поддержание хороших отношений с Россией и сохранение членства в Лиге Наций, но Гитлер, в основном из идеологических соображений, был готов пренебречь всеми расчетами. В 1933 году генерал Томас побывал в России и по возвращении попытался убедить Гитлера в необходимости поддержания отношений с Востоком. Гитлер заявил, что Россия способна создавать лишь «потемкинские деревни» и всегда будет оставаться разрушительной силой.

Когда Томас поднял вопрос о торговых отношениях с Китаем, где Сект занимался реорганизацией армии, Гитлер ответил, что его интересует только реальная политика. Идеи ее полностью основывались на представлениях о конфликтах между славянами и германцами в былые времена. Славяне были врагами. Англия, Италия и Япония идеальными союзниками. Таким образом, рейхсверу пришлось отказаться от «курса на Россию», с недавнего времени ставшего «русско-китайским», хотя Советский Союз был готов забыть обо всех идеологических разногласиях между собой и Германией. В ноябре 1934 года на традиционном банкете в ознаменование Октябрьской революции Бломберг в последний раз поднял тост за Красную армию.

Пришлось отказаться и от миролюбивой политики в отношении Лиги Наций, когда комиссия по разоружению воспротивилась безоговорочно признать принцип равноправия в отношении вооруженных сил. Осенью 1933 года Гитлер вышел из Лиги Наций.

После выхода Германии из Лиги Наций Войсковое управление издало приказ об удержании линии Рейн – Шварцвальд на западе и по реке Одер на востоке. Военизированная полиция, железнодорожная охрана и таможенная служба поступили в распоряжение военных для оказания помощи в эвакуации на запад. Бломберг настаивал на получении им особых санкций. Он понимал, что армия слишком слаба, чтобы ввязываться в серьезные международные конфликты.

Тем временем Гитлер лично взялся за решение польского вопроса. Не посоветовавшись с армией, он приступил к переговорам с Пилсудским с целью заключить договор о сотрудничестве, который в результате был подписан в начале 1934 года. Этот договор компенсировал потерю дружбы с Россией, с которой Гитлер собирался разорвать отношения. Довольно странно, что именно в это время капитан Сосновский, польский тайный агент, сумел перехватить некоторые русско-германские планы о сотрудничестве в случае нападения Польши. Сосновский достал их через титулованных дам, секретарей министерства рейхсвера. С любой точки зрения это не слишком хорошо характеризовало Германию, показывая новым друзьям, чего стоит дружба с немцами.

В то время как удалось весьма удачно восстановить польско-германские отношения, произошли некоторые изменения в Верховном командовании. Адам, не скрывавший враждебного отношения к новой власти, был освобожден с должности главы Войскового управления и принял командование 7-й дивизией в Мюнхене. За ним последовал генерал-лейтенант Бек, в то время командующий 1-й кавалерийской дивизией. Спустя короткое время Гинденбург присвоил Бломбергу звание генерал-полковника и назначил командующим тремя видами войск: армией, морскими и воздушными силами. В результате Геринг как главнокомандующий люфтваффе оказался в подчинении у Бломберга, хотя и не подчинялся ему как рейхскомиссар воздушных сил.

Бломберг, воспользовавшись расширением властных полномочий министерства рейхсвера, тут же превратил министерство в своего рода координационный штаб, которому должно было подчиняться Войсковое управление, морской и воздушный штабы. В результате перемещений Рейхенау, ставший кем-то вроде начальника Генерального штаба вермахта, был, естественно, доволен создавшимся положением. Все еще помнили, к чему привела несогласованность действий между Генеральным штабом и штабом адмиралтейства во время последней войны.

Появился отдел главнокомандующего, или отдел национальной обороны, где были собраны штабные офицеры трех родов войск. Подобная мера, которая была предпринята для того, чтобы в конечном счете подчинить Генеральный штаб, стала началом постепенного уменьшения его влияния.

1 октября, в этих не слишком благоприятных обстоятельствах, один из лучших стратегов армии, генерал-лейтенант Бек, принял на себя руководство Войсковым управлением. Бек не принадлежал к кругам прусского юнкерства; его отец был известным фабрикантом железных изделий. Одухотворенное лицо Бека с тонкими чертами напоминало лицо Мольтке-старшего, хотя обстоятельства, в которых он был вынужден действовать, резко отличались от тех, в которых находился Мольтке-старший. Если Мольтке-старший поднял Генеральный штаб на недосягаемую высоту, то Беку Генеральный штаб достался в состоянии упадка.

Когда Бек принял руководство Войсковым управлением, он находился всего лишь на четвертом уровне власти. На пути к верхнему уровню перед ним располагались министр рейхсвера, военное министерство и главнокомандующий армией. Бек столкнулся с неизбежным конфликтом между традициями Генерального штаба, в которых сам был воспитан, и так называемыми «солдатами-политиками» революции с непомерно развитым честолюбием. Кроме того, у Бека началась скрытая борьба с Герингом, который, хотя и подчинялся Беку, как высшему руководству, по-прежнему претендовал на преимущественное положение.

Трудно было вести борьбу, находясь в столь невыгодном положении. Бек очень рассчитывал получить защиту со стороны, как он предполагал, главного советника – главнокомандующего, но Гаммерштейн-Экворд, будучи противником национал-социализма, утратил прежнее влияние. Он находился под надзором полиции и не делал ничего, по крайней мере открыто, чтобы поддержать Бека. Возможно, Гаммерштейн верил в способности Шлейхера избавиться от режима. А может, он воспринимал все излишне просто; он часто повторял, что это его большой грех.