Джон Террейн - Великая война. Первая мировая – предпосылки и развитие

День сражения неумолимо приближался, и союзных лидеров охватило полное отчаяние. В этой кризисной ситуации проявились все недостатки Высшего военного совета. От верхушки лидеров сейчас нужно было нечто большее, чем изучение положения и совещания. Было ли единство у руководства, или оно отсутствовало? И какие действия ему надо предпринять, каков его реальный вклад? Против стремительной атаки, которую, как было известно, готовили немцы, наиболее насущным действием центрального руководства было бы формирование резервов. С этой целью руководящий комитет, работавший в Версале под председательством Фоша, обязан был определить численность, состав, места размещения и передвижения резервов союзников на французском, британском и итальянском фронтах. Грустно думать, что после почти четырех лет военного конфликта лучшим приемом, до которого додумались союзники, были военные действия с помощью комитета. Полковник Репингтон назвал это формой сумасшествия: «Это чушь, которая происходит перед крупным немецким наступлением».

Ему не нужно было тревожиться. Полевые командиры переварить это не могли. Хейг и Петен прямо заявили, что не могут выделить людей для версальского резерва, поскольку единственным резервом союзников является армия Соединенных Штатов, а самое большое, что они могут предложить, – это итальянский контингент их войск: 5 британских и 6 французских дивизий. Что касается непосредственной угрозы немедленного наступления, то на этот случай у них была договоренность, и они предпочитали опираться на нее, а не на медлительное и рискованное вмешательство комитета.

Стратегия и тактика, высшее руководство войной и все ее детали, вера, интеллект, сила духа и мужество – мужество прежде всего – были подвергнуты проверке 21 марта 1918 года. В этот день в 4 часа 40 минут утра все было окутано плотным туманом, смешанным с дымом и газом, искусно «организовавшими» завесу, подкрепленную огнем почти 6 тысяч орудий на фронтах 5-й и 3-й британских армий от Соммы до Камбре. Один британский офицер-артиллерист, находившийся позади передовой, отметил: «Я проснулся с неприятным ощущением шума, непрерывного и такого сильного, что мне показалось, будто у меня в мозгу пляшет сотня чертей. Все ходило ходуном: земля, мой блиндаж, моя койка…» Когда орудия сделали свою работу, вперед двинулась пехота 62 германских дивизий (43 против 5-й и 19 против 3-й армии), возглавляемая тщательно обученными «штурмовыми отрядами», которые использовали любую возможность проникновения сквозь британскую оборону. Теоретически это была глубокая оборона, но из-за нехватки живой силы эта глубина едва ли существовала. На фронте 5-й армии тыловые линии были немногим значительнее, чем разметка на местности. Учитывая хроническое отсутствие резервов (только 8 дивизий на все британские экспедиционные войска), это означало, что основная оборона англичан оказалась в зоне сражения; сила обстрела привела к тому, что все соединения в полосе боя были сразу наполовину выбиты.

Типичной для многих оказалась судьба одной из бригад 5-й армии – 4-й бригады 14-й дивизии, входившей в правофланговый III корпус армии Гоу. В передовой зоне у бригады был 8-й батальон королевских стрелков; 7-й батальон стрелковой бригады был в зоне боя, и 8-й батальон стрелковой бригады был в резерве. История стрелковой бригады лаконично повествует: «Около 4.40 утра начался вражеский обстрел, включая большое число газовых снарядов. Обстрелу подверглись все тыловые позиции, которые ранее не обстреливались. С этого момента о 7-м батальоне ничего не было известно». Еще до начала штурма бригада потеряла два батальона: королевские стрелки, находившиеся в передовой зоне, также исчезли.

Самым тревожным в ситуации была полная потеря связи с передовыми отрядами из-за мощных ударов артиллерии и тумана. При массированной атаке и недостатке резервов (у Гоу было 14 дивизий на 40 миль фронта, из них только 3 в резерве) командование было напряжено до предела. За годы наступательной стратегии британская армия отвыкла от использования оборонительных методов, свою долю их неприятия внес национальный темперамент: «Гибкость отступления была незнакома британским войскам». Атакованные части сражались на своих позициях вслепую, пока не были полностью разбиты. Там происходило много героических местных боев, которые задерживали немцев и причиняли им потери. Но главный удар напирающей волны германской армии был только задержан.

К 24 марта исход сражения уже определился, хотя людям, вовлеченным в ужасное действие, это было трудно осознать. Британская 5-я армия была разбита – это было совершенно ясно. Фронт на Сомме был оставлен, контакты с французами на правом фланге едва поддерживались. Французские резервы подходили, но медленно, их присутствие еще не было ощутимо. На левом фланге 5-й армии разбитые соединения отходили с такой скоростью, какую позволяла им усталость, увлекая за собой правое крыло 3-й армии. Оставалась только надежда на устойчивое сопротивление центра и левого крыла 3-й армии, занимавших более сильные позиции. Эта армия выдержала несколько приступов немцев. Ее успешная оборона вызвала характерные для немцев противоречия в исполнении плана. Согласно ему, на 3-ю армию наступали германские 17-я и 2-я армии, которые должны были смять британский фронт. 18-я армия генерала фон Гутиера на фронте Гоу была предназначена для надежной фланговой защиты и поддержки удара, нацеленного на север. Успех Гутиера и связанная с ним блестящая возможность прорвать на правом фланге соединение британских и французских сил соблазнили Людендорфа на изменение плана. «Задача, – заявил он, – состоит теперь в том, чтобы отрезать французов от британцев». Противоречивость стремлений и расходящиеся направления наступления за короткое время разрушили великолепную тактическую победу, одержанную немцами.

Ни для кого эта победа не была более убедительной, чем для генерала Петена. Ночью 24 марта Петен прибыл в штаб-квартиру Хейга и сказал ему, что французским армиям на правом фланге британцев он приказал в случае продолжения продвижения немцев отходить на юго-запад к Бове, чтобы прикрыть Париж. Хейг сейчас же спросил Петена, значит ли это, что он хочет оголить его правый фланг. Тот кивнул в знак согласия и добавил: «В случае, если неприятель заставит союзников отходить и дальше, это единственно возможный выход».

Хейг был потрясен. В одно мгновение ему открылась перспектива, которая даже не требовала блестящих успехов немцев на поле боя: прорыв фронта союзников и последующий за ним полный разгром. Петен на данном этапе был ключевой фигурой. Из всех союзников только у него был резерв из 40 дивизий, который он сумел создать благодаря расширению Хейгом своего фронта год назад и возрастающей силе армии Соединенных Штатов. Если эти резервы не будут использованы для поддержки фронта союзников, война будет проиграна. Хейг решил, что необходимы безотлагательные действия. Он немедленно телеграфировал в Лондон, прося военного министра и начальника Генерального штаба Уилсона немедленно прибыть, «чтобы подготовить генерала Фоша или другого решительного генерала, намеренного сражаться, к тому, чтобы он взял под свой контроль операцию во Франции. Фош известен как человек большого мужества и решимости…».