Герберт Фейс - Черчилль. Рузвельт. Сталин. Война, которую они вели, и мир, которого они добились

Уже весной 1939 года кабинет Чемберлена окончательно уверился, что Гитлер вынашивает замысел господства национал-социалистской Германии над всей Европой. Выступая 31 марта в палате общин, премьер-министр, в частности, сказал: «…в случае любых действий, представляющих угрозу независимости Польши, против которых польское правительство сочтет необходимым обороняться силами национальной армии, правительство его величества будет обязано сразу же оказать всемерную поддержку правительству Польши. Именно поэтому мы выдали гарантии польскому правительству». Правительство Франции сделало то же самое.

Советское правительство настаивало, что для того, чтобы подобное обязательство с его стороны было бы действительно эффективным, Красная армия в критической ситуации должна иметь право войти в Польшу и Румынию. Но поляки опасались открывать свои границы Красной армии, даже в том случае, если она придет, чтобы защитить их.

Когда 15 августа 1939 года Бонне, министр иностранных дел Франции, в разговоре с польским послом поднял этот вопрос, предупреждая его, что в случае отказа следует опасаться чего угодно, вплоть до германо-российского соглашения, направленного против Варшавы, М. Лукашевич ответил: «Бек (польский министр иностранных дел) никогда не согласится впустить русских на территорию, которую мы отобрали у них в 1921 году. А вы бы согласились предоставить немцам право защищать Эльзас-Лотарингию?»

Польша отказалась дать свое согласие, несмотря на то что Британия и Франция были готовы предоставить полные гарантии вывода советских войск, которые могли бы войти в Польшу, и даже предоставить «полные гарантии на эти гарантии». Советское правительство ошибочно считало, что упорство со стороны польского правительства означает, что Польша тайно сотрудничает с Германией или готова пойти на это.

А затем произошло следующее. Печально известный пакт, заключенный советским и германским правительствами 23 августа 1939 года, поделил Польшу между ними. Секретное приложение предусматривало, что «в случае территориальных и политических перестановок в районах, примыкающих к Польше, раздел сфер влияния Германии и Советского Союза должен проходить по рекам Нарев, Висла и Сан». Вопрос о том, требуют ли интересы обеих сторон сохранения независимости Польши и как следует ограничить ее независимость, мог быть решен только в ходе дальнейшего развития политических событий.

Выждав определенное время, чтобы избежать неожиданного столкновения на территории Польши с британскими или французскими войсками, Красная армия 17 сентября пересекла польскую границу. В ноте, которую Потемкин, помощник Молотова, вручил польскому послу в Москве всего за несколько часов до начала вторжения, была достойная внимания фраза, пример того, как проявление враждебности может быть представлено в виде акта благожелательности: «…советское правительство предпринимает все усилия для того, чтобы вытащить польский народ из этой ужасной войны, в которую он был втянут по недомыслию собственных руководителей, и предоставить ему право жить в мире».

Немцы наступали гораздо быстрее, чем это предполагалось, и продвинулись уже восточнее Вислы в ту часть Польши, которая, согласно секретному приложению, отошла Советскому Союзу. Таким образом, Гитлер добился изменения разделительной линии. Риббентроп опять отправился в Москву, и секретный договор с внесенными поправками был подписан. По нему Германии отходило Люблинское воеводство и часть Варшавского воеводства, тем самым отодвинув границы на семьдесят – сто миль восточнее, чем оговаривалось в первом соглашении. Взамен Германия отказалась от притязаний на большую часть Литвы. Тогда же британское правительство подсчитало, что на территории, захваченной Россией, жило почти пять миллионов поляков. Это данные переписи населения на 1931 год, без учета последующего увеличения (по заявлению Батлера, заместителя министра, в палате общин 18 октября 1939 года). По данным исследования, проведенного американским межведомственным комитетом, установлено, что на территории Польши, оккупированной Советским Союзом в 1939 году, проживало примерно 11,8 миллиона человек, из которых 4,7 миллиона (39 процентов) поляки, 4 миллиона (34,2 процента) украинцы, 1 миллион (8,3 процента) белоэмигранты, 1 миллион (8,3 процента) евреи и 1,1 миллиона разные национальности.

Но русские не согласились с этим утверждением и упорно доказывали, что территория была получена на законном основании и должна считаться частью Украины и Белоруссии.

Польское государство было уничтожено, но членам польского правительства и некоторым крупным военным чинам удалось убежать во Францию и Англию. Они сформировали правительство в изгнании, которое вскоре разместилось в Лондоне. Британское правительство признало его и относилось как к полноправному союзнику. Польское правительство в изгнании обеспечило средства для организации польских авиагрупп, геройски проявивших себя при защите Британии, и наземных дивизий, сражавшихся в Италии и Франции.

Американское правительство 2 октября 1939 года тоже признало польское правительство в изгнании и установило с ним дипломатические отношения. А вот советское правительство с презрением отнеслось к польскому правительству, и так продолжалось до тех пор, пока Германия в июне 1941 года не повернула на восток, пройдя маршем по той части территории бывшей Польши, которая входила в состав Советского Союза. Тут же встает вопрос: могли бы эти две страны урегулировать отношения? Можно было бы предлагать полякам воевать вместе с русскими, заранее не пообещав, что в конце войны Польша будет восстановлена? А с какими границами?

Генерал Сикорский, премьер-министр польского правительства в изгнании, хотел урегулировать отношения с русскими. После беседы с Черчиллем и Иденом он 23 июня, на следующий день после германского вторжения в Россию, выступил по радио с заявлением о своем желании урегулировать отношения с Советским Союзом, но добавил, что «у нас есть все основания предполагать, что в таком случае Россия аннулирует советско-германский пакт 1939 года». Британское правительство уклонилось от разбирательства этого вопроса; это сделало американское правительство.

4 июля Майский проинформировал Идена о соображениях советской стороны по поводу восстановления отношений с Польшей. «Советское правительство, – сказал он, – готово иметь дело с „лондонской группой“, рассматривая ее в качестве правительства Польши. Это дало бы возможность сформировать в Советском Союзе Польский национальный комитет, которому было бы разрешено, в свою очередь, сформировать Польскую национальную армию из бывших польских солдат; обеспечение этой армии взяло бы на себя советское правительство». Советский Союз одобрял создание независимого национального Польского государства с границами «в соответствии с этнографической Польшей». «Если генерал Сикорский и его правительство, – сказал Майский, – находят это предложение приемлемым, советское правительство подготовит соглашение о выступлении единым фронтом против немецкой агрессии».