Герберт Фейс - Черчилль. Рузвельт. Сталин. Война, которую они вели, и мир, которого они добились

Из посланий и меморандумов того периода создается впечатление, что ни президент, ни Объединенный комитет начальников штабов не оценили, насколько сильно нежелание советских властей иметь в этой части Советского Союза американские военные базы. Документы намекают, что советское правительство, в отличие от американского, вовсе не торопилось завершить войну против Японии. Конечный план, в котором была расписана программа сотрудничества, дает понять, что Советский Союз не спешил с принятием решений до тех пор, пока, не получив от нас помощь, смог бы провести кампанию против Японии с севера собственными наземными, морскими и воздушными силами. Продолжающаяся отсрочка позволяла ситуации развиваться так, что напрашивался вывод, будто в американском присутствии в этом регионе нет необходимости.

Американцы решили, что, раз освобождение Франции уже завершается, советские власти могут более не осторожничать. 10 июня в беседе со Сталиным Гарриман снова завел разговор о предложениях Америки совместно действовать на Дальнем Востоке. Он сообщил. что президент и Объединенный комитет начальников штабов должны решить судьбу наших воздушных сил после разгрома Гитлера. Поэтому они очень хотели бы знать, как скоро Сталин будет готов начать секретные переговоры об использовании авиабаз на советском Дальнем Востоке и координации планов действий на море. Из ответа Сталина следовало, что Советский Союз, войдя в Тихий океан, собирается играть там далеко не второстепенную роль. Прежде чем обсуждать планы действий американских морских и воздушных сил. он хотел бы знать, какие задачи ставят союзники перед советскими войсками. Он заметил, что это вопрос совместных действий в войне, идущей на земле, в море и в воздухе.

Сталин говорил более твердо, чем раньше. Он сказал, что американские тяжелые бомбардировщики смогут воспользоваться шестью-семью авиационными базами в районе Владивостока. Для снабжения продовольствием он посоветовал всемерно использовать морской путь через Тихий океан, если не помешают японцы. Он также выдвинул предложение, чтобы Соединенные Штаты поставили воздушным силам Красной армии на Дальнем Востоке несколько сотен четырехмоторных бомбардировщиков, поскольку у русских имеются только двухмоторные. Гарриман заметил, что генерал Арнольд готов начать поставки осенью, после того как будет подписано соглашение об операциях, которые американцы намереваются проводить с баз на советском Дальнем Востоке.

Несмотря на безотлагательность, эти переговоры, как и предыдущие, не подвигли Сталина к действиям. Гарриману не удалось заставить Сталина начать разработку подробного плана. Он только смог сказать: «Времени терять нельзя, и чем скорее начнутся обсуждения, тем лучше». Процесс по-прежнему продвигался с трудом; и начало было не очень успешным.

К концу лета посол Гарриман и генерал Дин уже были достаточно раздражены игнорированием советскими властями наших требований и предложений. Они были убеждены, что эту тенденцию можно остановить только в том случае, если изменить способы общения с советским правительством, вступая с ним в контакт только по тем вопросам, которые затрагивают наши интересы. Гарриман поддержал генерала Дина, рекомендовавшего приостановить поставки Советскому Союзу промышленного оборудования невоенного назначения и принять другие подобные меры. Чтобы объяснить мотивы этого решения, Гарриман попросил разрешения на поездку в Вашингтон. Гопкинс ответил (12 сентября, когда началась Квебекская конференция, а переговоры в Думбартон-Окс достигли финальной, критической стадии), что он готов выслушать Гарримана, но полагает, что оставлять Москву было бы для посла ошибочным решением. Поэтому он предложил отложить встречу до особого распоряжения. Теперь невозможно сказать, повлияли ли меры Гарримана и Дина на стратегию разгрома Японии, которую одобрили в Квебеке Объединенный комитет, президент и Черчилль.

Во всяком случае, 23 сентября при передаче Сталину отчета Рузвельта и Черчилля о результатах Квебекской конференции Гарриман обговорил со Сталиным многие прошлые предложения. сделанные нами по более тесному военному сотрудничеству. Гарриман снова напомнил Сталину, что президент торопится начать переговоры об операциях на Тихом океане. Из первых же вопросов, заданных Сталиным, стало ясно, что тот все еще настороженно относится к вступлению в войну с Японией, ожидая, пока не настанет благоприятный момент и появятся шансы на победу. Сталин поинтересовался, стоит ли вопрос о том, чтобы просто составить планы операций или речь идет о назначении определенной даты. Гарриман ответил, что целью является составление планов, а уж даты приведения этих планов в действие будут зависеть от окончания военных действий в Германии. Тогда Сталин спросил, считают ли президент и премьер-министр существенным вступление России в войну на Тихом океане? Не изменилась ли их точка зрения по этому вопросу? Гарриман и Кларк Керр заверили его, что никаких изменений не произошло. Сталин нашел странным, что в совместном послании нет ни слова об участии русских. По-видимому, это не принималось в расчет при составлении планов. Гарриман объяснил, что Объединенный комитет не сделает этого до тех пор, пока не узнает, какую роль готов играть Советский Союз. Они не могут планировать использование советских ресурсов, пока Сталин не будет готов начать переговоры, а планы могут быть изменены в соответствии с советскими предложениями. На это Сталин возразил, что русские должны знать, какие задачи ставятся перед ними. Гарриман пояснил, что эти вопросы будут решены, как только советские официальные лица будут готовы обсудить их. Сталин заявил, что он уже готов и обсуждение можно начать через несколько дней. Он даст указание и назначит время.

Сталин продолжал расспросы. Он поинтересовался, правильно ли он понял, что мы добиваемся не только использования воздушных баз на Дальнем Востоке, но и активного участия советских войск в войне на Тихом океане? Вспоминая прошлое, он напомнил. что президент предлагал подобное участие и русские согласились пойти на это после разгрома Германии, и подтвердил это согласие. Интересно, что в первой части американского меморандума, написанного по-английски, в этом замечании Сталина используется слово «требовал». Но позже его заменили на «предлагал».

«Однако, – заключил он, – если Соединенные Штаты и Великобритания хотят поставить японцев на колени без участия русских, русские готовы согласиться на это».

В своем докладе президенту после встречи 23 сентября Гарриман заявил, что, по его мнению, Сталин готов и хочет сотрудничать, но ждет повторного приглашения. Он также сказал, что, если взять инициативу в свои руки, не дожидаясь, пока русские выдвинут свои предложения, сотрудничество будет более успешным. Генерал Дин запросил у Объединенного комитета четких указаний. Гарриман рекомендовал разрешить ему обсудить с Генеральным штабом Красной армии нашу стратегию на Тихом океане и ясно изложить задачи, стоящие перед Советским Союзом.