Герберт Фейс - Черчилль. Рузвельт. Сталин. Война, которую они вели, и мир, которого они добились

Согласно версии Миколайчика, президент сказал ему об отрицательном отношении американского правительства к решению территориальных вопросов до окончания войны; Сталин и Черчилль договорились относительно линии Керзона без его участия; он, президент, ясно дал понять свое неудовольствие по этому поводу и что придет время, и он поможет Польше сохранить Львов, Дрогобыч и Тернополь, а также получить Восточную Пруссию, в том числе Кенигсберг, и Силезию.

Гарриман ответил Миколайчику, что, по его разумению, президент в Тегеране не соглашался на границу по линии Керзона и ясно дал понять, что не намерен занимать никакой позиции по вопросу о границах, ни конфиденциально, ни публично.

В большинстве европейских вопросов, как военных, так и политических, Черчилль и его советники перехватили инициативу у русских, взяв на себя все трудности с решениями споров. Гарриман был наблюдателем и доверенным лицом и поддерживал связь с президентом, который хотел знать все, что говорится и делается, не из официальных отчетов. Но в вопросах, связанных с войной против Японии и будущим Тихого океана, Черчилль отступил, передав ведущую роль американцам – Гарриману и генералу Дину.

Соглашение между тремя союзниками по стратегическим планам и программам было абсолютно необходимо, если они хотели иметь преимущество скоординированного наступления на общего врага. События заставляли торопиться. Только в Китае японцы еще продвигались, впрочем, против плохо вооруженных, полуголодных, слабо управляемых беспорядочных отрядов. В Бирме, сражаясь с тем же упорством, они могли лишь удерживать свои позиции. Большая часть японского торгового флота покоилась на дне Тихого океана. Японским воздушным силам и флоту был нанесен сокрушительный удар; следующая крупная операция могла с ними покончить. Линии связи с базами и источники поставок продовольствия в южной части Тихого океана подвергались непрекращающимся разрушительным атакам.

Переговоры в Москве могли продолжаться при условии, если будут обговорены надвигающиеся крупные операции. В порядке подготовки к высадке десанта на Лейте начались воздушные налеты на аэродромы между Филиппинами и Японией; туда направлялась крупная экспедиция Макартура; как только это было выполнено, планы потребовали ускоренного наступления на Лусон и другие островные позиции. Необходимо было также провести операции на китайском побережье, блокады и воздушные бомбардировки, а возможно, и бросок на Формозу. Если все эти акции окажутся успешными, к концу 1944 года японские войска, рассеянные по всему Тихому океану – в Бирме, Таиланде, на Малайском полуострове и в голландской Вест-Индии, – окажутся изолированными и уязвимыми. Американцы получат воздушные базы в непосредственной близости к основным островам японцев, и те окажутся под ударами мощной и становящейся все сильнее бомбардировочной авиации. Затем, после разгрома Германии, крупные американские и британские части, сражающиеся в Европе, – наземные, воздушные и морские – можно будет бросить против Японии, чтобы завершить ее разгром.

И это было или, по крайней мере, должно было быть видно американским и британским стратегам в ходе дискуссий в Москве. Но это было видно не из спокойного, последовательного изучения обстановки, а по ежедневным страданиям и опасностям войны: по мучительным высадкам на берег и прорывам в горах сквозь огонь и пламя, по торпедам, врезающимся в борта блокирующих кораблей, по самолетам, разбивающимся о гималайские вершины или попадающим под огонь японских зенитных орудий. Исход был предопределен, но именно японцам предстояло решить, насколько жестоки будут предстоящие испытания и как долго они продлятся.

Как предвидели американские и английские начальники штабов, еще предстояло справиться с очень крупными японскими силами. расположенными на их основных островах, в Китае и Маньчжурии. Для предстоящих последних, страшных наземных битв потребуется участие огромной Красной армии. Поэтому американское правительство по-прежнему было заинтересовано в открытии второго и третьего фронта на Азиатском материке американскими и китайскими войсками, так же как русские ждали этого в Европе. Британцы так же сильно, как и американцы, желали, чтобы русские вступили в войну на Тихом океане, и на том же простом основании.

Делясь своими намерениями с президентом, 4 октября Черчилль сказал: «Мы хотим выяснить, сколько времени понадобится после падения Германии великой русской армии для того, чтобы подготовиться к борьбе против Японии на границах Маньчжурии, и узнать от них проблемы этой кампании…»

Американцы ждали сигнала Сталина, чтобы начать переговоры с советскими начальниками штабов об участии России в войне на Тихом океане. Предполагалось, что они будут происходить, по крайней мере вначале, только между американцами и русскими. Но тут приехал Черчилль в сопровождении своих старших военных советников. Американская военная миссия в Москве и Гарриман, впервые узнав об этом, пришли в замешательство. Их беспокоило, как бы инициатива премьер-министра не задержала и не усложнила подробные обсуждения необходимых планов. Но причин для волнения не было. Черчилль с готовностью согласился, чтобы с одобрения президента Гарриман и Дин участвовали во всех его переговорах по Дальнему Востоку и чтобы первостепенной целью было получить ответы Сталина на вопросы и предложения, представленные Объединенным комитетом начальников штабов Соединенных Штатов.

Гарриман поспешил сообщить президенту о надеждах на предстоящую встречу, в ходе которой может быть получена информация огромной важности, которая поможет, а не повредит последующим переговорам Дина. Более того, он выразил уверенность в дипломатическом таланте Черчилля, который ясно даст понять Сталину: вся тяжесть войны на Тихом океане ляжет на американцев, за планирование операций отвечают американцы, так что последующие переговоры будут советско-американскими, а не трехсторонними. Британцев же будут лишь держать в курсе дела. Президент одобрил желание Гарримана подчеркнуть ведущую роль американцев в проведении кампании на Тихом океане. Но он предоставил Черчиллю свободу действий в получении информации о планах Советского Союза, позволив поделиться со Сталиным стратегическими планами действий на Тихом океане, подчеркнув роль британцев в этой кампании. Гарриману и Дину предстояло придумать, как связать эти штабные переговоры с задачей Черчилля. Это оказалось нетрудно.

14 октября в ходе обзора военной ситуации и проектов, европейская часть которых была уже решена, появился шанс осуществить это. Генерал Брук вместе с Черчиллем рассказали, что делается и планируется делать в отношении Бирмы, Китая и Юго-Восточной Азии и на что будут направлены усилия британцев на Дальнем Востоке.