Владимир Губарев - XX век. Исповеди: судьба науки и ученых в России

— Конечно. О нем знают теперь во всем мире.

— Как оценили коллеги — имею в виду неофициальные точки зрения?

— Поведение персонала очень высоко… Но главное, изучали "поведение" дизелей — ведь для любой АЭС — это смерти подобно… А тут остались без дизелей, и все нормально! В это коллеги не верили поначалу, а потом начали тщательно изучать все происшедшее — и это уже не эмоции, а профессионализм…

— У вас ни разу этой ночью не возникло ощущение, что ничего сделать нельзя?

— Нет. Я был уверен, что через два — два с половиной часа мы обязательно запустим дизеля. Их пять штук, но одного достаточно, чтобы обеспечить безопасность. А потому я не сомневался, что дизели будут работать… Это инженерное чутье, что ли, но паники, повторяю, не было. Потом и хорошая злость появилась, мол, все равно мы своего добьемся!..

На подъезде к АЭС видишь распределительные устройства, мачты и линии электропередач, которые уходят куда-то вдаль, за горы и озера. Они создают какую-то удивительную "индустриальную" красоту. Они воздушны, изящны, и даже не верится, что столь могучую силу они несут по городам и комбинатам, рассеянных по Кольской земле.

В ту ночь все погрузилось во тьму, и люди не ведали, что на Кольской АЭС идет битва за завтрашний день- и в прямом смысле, и в переносном…

Я задал несколько вопросов директору АЭС. Мне кажется, что они имеют отношение не только к Кольской атомной.

— Юрий Васильевич, скажите откровенно: возможно нечто подобное Чернобылю сегодня?

— Нет, я в этом убежден. Если бы думал иначе, то сразу же ушел бы с должности… Так что по крайней мере за Кольскую атомную станцию я уверенно говорю — "Чернобыль" у нас невозможен!

— Почему по сути только атомщики сейчас борются за будущее этой отрасли энергетики? Не правительство, не общество, а только вы?

— Нет понимания сути атомной энергетики и ее роли как сегодня, так и в будущем. Я всегда говорил, что мы "государевы люди", а потому именно государство должно давать нам задание на производство электроэнергии и обеспечивать для этого всем необходимым. Не должны мы спорить с акционерами, с частными компаниями — мы является государством! Но оказывается, правительство этого не понимает… Так, наверное, ему проще, мол, пусть сами АЭС и крутятся… Страусиная это политика, сиюминутная…

— Есть самая большая проблема в этой энергетике: отходы — как вы ее решаете?

— Кассеты с отработанным топливом ставим в бассейн на три года, там они выдерживаются… И остаточное энерговыделение снижается, и активность падает… Затем загружаем в контейнеры, отправляем по железной дороге на комбинат "Маяк" Наше топливо регенерируется, то есть идет в переработку У нас накоплений нет, все топливо мы отгружаем на "Маяк" полностью Дорого это, конечно, но и проблем с топливом у нас нет — не надо строить временные хранилища, которые получается очень "долговечными".. Есть еще радиоактивные отходы — твердые и жидкие. Сейчас существуют технологии их переработки и мы уже начали строительство цеха, где будут утилизироваться эти отходы, здесь же они будут готовиться к постоянному захоронению

— Но у вас есть хранилища?

— Конечно. Но сухие отходы — это не проблема. Мы их сжигаем, у нас одна из первых печей на АЭС была построена Она абсолютно экологически чистая, так как оборудована фильтрующими устройствами для очистки дымовых газов от радиоактивных изотопов. Сейчас мы эту печь модернизировали, так что за сухие отходы голова не болит… Совсем иное дело — жидкие отходы. К сожалению, их проблема не решена ни на одной станции. Существуют только "временные схемы". Даже битумирование- не решение, так как создаешь себе дополнительные проблемы в будущем, поскольку битум нестабилен да и горит. И потом "вывести" активность из него сложно… Мы идем по другому пути: очистка от изотопов, а далее переработка в зависимости от оставшейся активности.

— Есть убеждение, что удастся решить эти проблемы без воздействия на природную среду?

— Не сомневаюсь!.. На первом этапе развития атомной энергетики она не была столь острой, как сейчас. Впрочем мы могли бы решить ее просто: строить емкости и заполнять их… Но в будущем все равно потребуются эффективные способы переработки — зачем же "переправлять" их потомкам Нет нужно решать самим, коль уж мы понимаем, что это нужно обязательно делать!.. Наверное, имеет смысл хранить их пока на территории атомных станций, пока нет региональных хранилищ. Но это будут уже отходы "в компактной форме" и абсолютно безопасные. Целесообразнее вкладывать деньги в такие предприятия по переработке, чем в бетонные хранилища

— Какая самая больная проблема сегодня и какая будет завтра?

— Сегодня — это неплатежи. А завтра — это продление ресурса станции.

— И это решаемо?

— Продление ресурса зависит от решения проблемы неплатежей, что по сути дела — создание в стране нормально действующей экономики. Всеми способами мы, тем не менее, ведем реконструкцию станции, повышаем ее безопасность. Это и бартеры, и векселя, и прочее-прочее… Раньше все решалось одним росчерком пера… Раньше у нас всегда были деньги, а сейчас их в принципе нет… Мы уже четыре года работаем без "расчетного счета"! Формально он есть, но на нем такая гигантская "картотека", которую никогда не погасить…

— Никак не пойму: директор АЭС — оптимист или нет?

— Оптимист!

— Почему?

— Какие бы передряги ни были, Россия способна их перемолоть и встать на ноги. Да и сейчас такая возможность есть, но только голову надо иметь хорошую и желание это сделать…

Первую среду каждого месяца ровно в 15 часов начинаем пить чай в зале где заседает Президиум Академии наук.

Это идет уже традиционная встреча с выдающимися учеными России. О чем разговор?

Чаще всего о последних работах, но случаются и размышления о будущем, о судьбе науке о собственной жизни.

Впрочем, судите сами…

В жизни выпадают вечера, когда хочется быть откровенным со своими собеседниками. Такое случается не часто, но все-таки случается, а потому такие часы писатели и журналисты числят "звездными" — узнаешь удивительно много и о своем герое, и о жизни вообще.

Мне показалось, что академик Андрей Александрович Гончар предрасположен именно к такому разговору. Благо времени было достаточно: гостиница, где нас поселили, находится в Академгородке Екатеринбурга, а значит, весьма далеко от центра города. Да и погода не располагала к прогулкам, вот и оказались мы в номере академика Гончара. "Мы" — четверо журналистов, которые приехали вместе с лауреатами Демидовской премии на торжественную церемонию их вручения. Это должно было состояться утром, а потому целый вечер у нас был впереди.