Питер Бискинд - Беспечные ездоки, бешеные быки

И так говорил не только неудержимый, помешанный на наркотиках Хоппер, у которого голова шла кругом от невероятного успеха. Он лишь выразил мысли всего нового поколения, став его рупором. Даже Джордж Лукас, ничего общего с Хоппером не имевший, и тот говорил: «Система студий умерла, умерла, как только власть в них захватили корпорации, а бывшие руководители в одночасье оказались в роли агентов, адвокатов и бухгалтеров. Власть теперь у народа, а орудия производства в руках — рабочих!».

Вспоминает Питер Губер, в ту пору успешно продвигавшийся по карьерной лестнице в «Коламбии»: «После выхода фильма «Беспечный ездок» всё изменилось. Никто из руководства не чувствовал себя в безопасности, все сидели, как на пороховой бочке, потому что уже не знали, как отвечать на вопросы, задаваемые представителями «нового» Голливуда. Обезъяничать и притворяться, походя, в лёгкую снимая сливки, уже не получалось. Дня не проходило, чтобы кого-нибудь не увольняли. Завидев мебельный трейлер перед офисом какого-нибудь продюсера или руководителя компании, все знали раньше обитателей помещений, что с ними покончено. Мне же повезло — неопытность, малочисленность контактов и связей сыграли только на руку. Учитывая мою молодость, люди лишь спрашивали: «А что ты об этом думаешь?».

Возможно, самым конкретным результатом успеха «Беспечного ездока» стала легитимизация идеи хозяев компании «Райберт» и её трансформация в серьёзную культурологическую силу: компания не просто сделала сильный фильм, она задала планку уровня отражения кинематографом реальности и открыла Голливуд для контркультуры. Коротко и ясно об этом сказал Шрэдер, кстати, лишившийся работы во «Фри пресс» за то, что распекал картину на страницах издания: «Выстрелив из пушки, «Би-Би-Эс» допустила перелёт. Коппола и Лукас отправят корабль на дно».

Незадолго до выхода картины «Райберт» стала называться «Би-Би-Эс» — к компании присоединился Стив Блонер. Новый участник проекта превратился в громадного, угрожающих размеров человека — весом за 130 килограммов. Вёл себя медведь с косматой рыжей бородой грубовато-добродушно и в выражениях не стеснялся. В бытность руководителем «Скрин джемс» Блонер предпочитал модные дорогие костюмы, а став одним из «Би-Би-Эс», он, как поговаривают, заделавшись хиппи, собрал их в кучу и сжёг, нацепил бусы из бисера и разодранную одежду.

Шнайдер настолько ненавидел «Коламбию», что и мысли не допускал о личном участии в переговорах с её представителями. Поэтому от «Би-Би-Эс» переговоры вёл Рэфелсон. В результате, компании было разрешено снять шесть картин без вмешательства извне, при условии, что бюджет каждой будет укладываться в 1 миллион долларов. «Би-Би-Эс» также получала права на окончательный вариант монтажа фильмов, правда, были и оговорки. Так, Шнайдер, Рэфелсон и Блонер лично гарантировали обеспечение расходов на негативы. А в том случае, если производство выходило за рамки оговоренного миллиона, разницу компенсировали также руководители «Би-Би-Эс». Чистый доход делился 50 на 50. Вот что по этому поводу заметил Блонер: «Обычно чистый — не значит ровным счётом ничего. Но мы-то все через бухгалтерию прошли, так что в данном случае это означало: «Не надо пудрить нам мозги». В «Би-Би-Эс» понимали, что с Николсоном они не промахнулись, к тому же де-факто он являлся четвёртым партнёром компании, а значит — автоматически участвовал в каждом проекте.

Также решили, что Гарольд Шнайдер станет администратором съёмочных групп на всех картинах компании, иными словами, сторожевым псом на хозяйстве Берта. Кстати, его так и прозвали — «Доберман». В отличие от «ледяного» Берта Гарольд вспыхивал как спичка. В неистовстве, сопровождаемом неимоверным криком и угрозами, лицо его мгновенно багровело, пульсирующие вены на шее вздувались до размеров корабельных канатов, а изо рта появлялась аккуратная струйка слюны. Для него не существовало промежуточной стадии между спокойной беседой и приступом бешенства, грозящим апоплексией. Гарольд завидовал Берту, да и вообще мужчины не слишком ладили, но, во-первых, Берт ему доверял, ведь они — одна семья, а во-вторых, он знал, что бюджет по всем картинам будет под надёжным контролем. Даже мельком взглянув на сценарный план, он мог с точностью до цента сказать, во что обойдётся каждая сцена. К тому же у него был солидный опыт: он уже не помнил, сколько картин начинал и сколько раз его увольняли.

Уже под собственной вывеской «Би-Би-Эс» Берт, Боб и Стив решили съехать с территории «Коламбии», которой пришлось приобрести для них четырёхэтажное здание по адресу Норт Ла-Бреа, 933. Верхний этаж занимали офисы руководителей, декором которых занимались их жёны. Офис Берта был огромен, причём размеры его пугали и подавляли никак не меньше, чем размеры офиса типичного босса кинокомпании, производившей самое что ни на есть традиционное кино. Единственная разница заключалась в том, что секретарши Берта львиную долю своего рабочего времени тратили на скручивание косяков с «травкой». Здесь находились стол для игры в пул, гигантских размеров письменный стол, музыкальный автомат «Уирлитцер» 1948 года, полученный на время от Джэглома, и люстра «от Тиффани». В небольшом коридорчике, соединявшем офисы Берта и Боба, располагались сауна и душ. У Боба, кстати, в кабинете было антикварное фортепиано. На столиках у Боба на серебряных подносах стояли чаши с марихуаной. Мало кому из молоденьких и привлекательных женщин, попадавших в эти кабинеты, удавалось сохранить самообладание от увиденного. Финал таких встреч вполне очевиден — каждый получал своё.

Штаб-квартира «Би-Би-Эс» тут же стала непременным местом сборищ режиссёров и радикалов всех мастей. В Голливуде это был центр хиппи. Да что в Голливуде — нигде более хиппового места Просто не было. Побывать в просмотровом зале на показе «Эль Топо» Алехандро Джодоровского, неистового, сюрреалистического, культового фильма, который крутили в Нью-Йорке и Беркли все 60-е только по ночам, да ещё покуривать травку в компании Берта, Боба, Денниса и Джека — вот что считалось тогда высшим кайфом.

Шнайдер почти всегда предпочитал оставаться в тени, но, как ни крути, а «крёстным отцом», по большому счёту, был он. Вот как говорит об этом Джекоб Брэкмен, сценарист, сотрудничавший с «Би-Би-Эс»: «Именно Берт принёс «Коламбии» очень выгодный продукт — сначала в музыке, я имею в виду «Мартышек», а потом и «Беспечного ездока». Народ доверял его вкусу, искренне верил в его честность, знал, что Берт, благодаря своим качествам и энергии, способен реализовывать по-настоящему творческие проекты. А в основе этого убеждения — его репутация: он не бросит, он позаботится. И действительно, каждый получил что-то от «Беспечного ездока», каждый, вплоть до последней секретарши. А такое встретишь не часто. И люди боготворили его. Так что делать он мог всё что угодно».