Питер Бискинд - Беспечные ездоки, бешеные быки

Компания решила без лишнего шума провести тестовые показы в университетских городках, где можно было ожидать появление зрителя. Хотя вряд ли у такой работы вообще мог быть свой зритель. В Айове картину показывали в окрестностях Университета штата на утреннем, 9-ти часовом сеансе. «Я всё прикидывал, что может ожидать нас в такую рань, сколько людей проснётся и придёт кинотеатр, — вспоминает Тэнен. — Перед посадкой самолёта Деннис спустил в унитаз весь запас наркотиков». Тэнен опасался, что у кинотеатра их встретит толпа сельчан, но к своему удовольствию заметил только фанатов контркультуры и вздохнул с облегчением. Фильм закончился. Хоппер пошёл к зрителям. «Публика бесновалась, в него летело, всё что было под рукой, молодёжь вопила и улюлюкала, кричали: «Дерьмо, на мыло …» Настораживало, что это была не просто враждебность, не оставляло нехорошее предчувствие, что может произойти нечто, как в фильме «Неожиданно прошлым летом». Я решил, что пора забирать Денниса и сматывать удочки. В фойе у старомодного автомата с кукурузой сидела миловидная девушка лет восемнадцати, сущий ангел, чудо Среднего Запада. «Чудо» посмотрело на нас и обратилось к Деннису:

— Господин Хоппер?

Посмотрев ей в глаза, я молил бога только о том, как нам побыстрее оказаться в машине.

— Да, моя дорогая, — обрадовался Деннис. — — Можно на пару слов. Это ваш фильм?

— Да, мой, — проворковал режиссёр ангельским голосом. В ответ девица, не задумываясь, с метра впаяла свой кулачок ему прямо в нос. Кровь забила фонтаном, а «чудо» завопило:

— Ты, грязная свинья и подлый женоненавистник!

Я взял Денниса в охапку и потащил к выходу, походя приговаривая: «Сейчас они нас скушают, так нас и видели. Ещё и пальчики оближут!». Из аэропорта я позвонил Вассерману, который просил сразу сообщить о результатах эксперимента. Входя в телефонную будку, я попрощался с жизнью. Вассерман поднял трубку:

— Как всё прошло?

— Придётся кое-что подправить, — ответил я, наблюдая, как рядом за стеклом Деннис, весь в крови, держится за свой разбитый нос».

Фильм «Последнее кино» получил приз критики на кинофестивале в Венеции и «Юнивёрсал» пустила его в нью-йоркском «Синема 1». Американская критика разнесла картину в пух и прах. Зритель не шёл и через две недели премьера «скончалась». Хоппер винил во всём студию. «Я получил приз в Венеции, а они мне: «Монтируй заново!» — жаловался Деннис. — Переоценил я своего зрителя. Когда я возил «Ездока» по университетам, они требовали: «Даёшь «новое» кино!». Пожалуйста, вот вам «новое» кино. Но они не хотят шевелить мозгами, им подавай жвачку 40-х годов или то, с чем пришли Спилберг и Лукас».

Печальный опыт Хоппера способствовал тому, что и Николсон, который теперь встречался с Филлипс, стал избавляться от многих иллюзий. Кормен как-то сказал ему, что европейский кинематограф стал популярен исключительно из-за своей неприкрытой демонстрации обнаженной натуры, и как только американцы сделают то же самое, ажиотаж вокруг Европы сойдёт на нет. Теперь Джек понимал, что Кормен оказался прав: «Так называемая продвинутость американской киноаудитории, изучившей «Жюль и Джим», «8 1/2» и прочие европейские произведения с их изощрённой манерой повествования, раскрытия образов, рассуждениями о человечности, сразу куда-то испарилась. Получалось, что успех «Фотоувеличению» принёс один эпизод с женскими половыми органами и то только потому, что люди увидели его на экране обычного кинотеатра. Подобного успеха у Антониони не было ни до, ни после этого фильма».

«Последний киносеанс» должен был олицетворять закат эры художественного кино. «Последнее кино» задумывалось как нечто более амбициозное и апокалиптическое. Хоппера неустанно преследовало ощущение, что контркультура выдыхается, и своим фильмом он как бы заявлял о смерти Запада, крахе американского экспансионизма, в том числе и духовного, а значит — о конце «Американской Мечты». Однако вышло иначе. Своим фильмом он заявил лишь о конце собственной карьеры режиссёра: «Я начал раньше всех — я видел, как приходили и росли Лукас, Спилберг, Скорсезе. Но в течение 17 лет я был отлучён от постановки картин». Всего три года Хоппер, как светлячок, освящал всё вокруг себя и ушёл в небытие.

Несмотря на то, что Хоппер не ставил картины более 10 лет, он продолжал работать как актёр, походя знакомя режиссёров с тем, как действует тот или иной наркотик. Например, один из них никогда не работал с Деннисом после обеда, потому что алкоголь его полностью отключал. Другой знал, что в течение длинного съёмочного дня актёр потреблял всё что оказывалось под рукой — от стимуляторов до депрессантов — и состыковать утренние крупные планы с вечерними не представлялось возможным. Решили, что накануне каждого дня они будут расписывать по эпизодам, что и когда актёр будет пользовать на съёмочной площадке. Отныне по утрам под расписанием Хоппер находил приписку с указанием конкретного наркотика и времени его приёма.

Неудача «Последнего кино» стала ударом и для всего направления, в которым хотели работать такие люди, как Хоппер и Николсон. Под ударом оказался и отдел Тэнена. Особенно после того, как картины «нового» Голливуда, вроде «Людей дождя» Копполы, проваливались, а продукция, состряпанная по классическим голливудским рецептам, например, «Аэропорт», делала кассу. (Годом раньше «Аэропорт» стал лидером проката по сборам). Сценарий Руди Уирлитцера «Двустороннее покрытие» журналом «Эсквайр» был назван лучшим сценарием года, и в «Юнивёрсал» решили позволить ему снимать картину в Индии. Когда после поисков натуры в Индии Руди вернулся на родину, руины «Последнего кино» ещё дымились. Рассказывает Уирлитцер: «После фиаско Хоппера в Перу руководство компании не собиралось доверять постановку сумасшедшего фильма режиссёру-новичку, да ещё в Индии. Чувствовалась перемена настроений. Они больше не хотели рисковать. Роман, длившийся три — четыре года, закончился разочарованием и неприкрытым цинизмом отношений». Как сказал об этом Пол Льюис, один из продюсеров Хоппера: «Свобода окончилась на «Последнем кино», «Наёмном убийце» и «Двустороннем покрытии». В кинематографическом календаре конец 70-х годов совпадал с их началом». Добавляет Оливер Стоун, который в 1971 году заканчивал Киношколу университета Нью-Йорка: «Эпоха «Беспечного ездока» была окончена. Больше такие фильмы делать не разрешали, а нас просто пригвоздили».

А с другой стороны, ни один из фильмов группы Тэнена не стал выгодным коммерческим проектом. Именно из-за этого была похоронена и вся идея. Да, у подобной продукции была своя аудитория, но люди не знали, где посмотреть эти фильмы. Потому что их показ определяли отделы маркетинга и дистрибуции, которые, продолжая жить в каменном веке, привыкли работать с крупнобюджетным, традиционным кино. А их руководители, числом так до 50-ти, понятия не имели, как продвигать картины вроде «Последнего кино», а главное, и самое плохое, не собирались этому учиться.