Дмитрий Хмельницкий - Запретная правда Виктора Суворова

Анализ российского законодательства, регламентирующего обучение и воспитание граждан, показывает, что действительную, не декларируемую поддержку государства сегодня находит не идея информации, обучения и просвещения правам человека, а то, что направлено на закрепление доминирования интересов государства над интересами человека и общества, институтов над интересами личности, т е. на восстановление азиатской модели взаимоотношений индивида и власти. Эта тенденция опирается на веками сложившиеся ценности российского народа, в числе которых никогда не было уважения к личности — бенефицианта всех прав и свобод. Единая территория, единая государственная власть, единый язык, единая судьба — все это выработало у народов России то сходство духовного уклада, которым мы отличаемся от жителей иных стран. Но эта единая судьба (азиатское иго, затянувшееся на непомерно долгий срок крепостничество, большевизм Петра I, сталинизм) сформировала такой духовный уклад, детерминантой которого является антилиберальный тип мышления и поведения. Он стал доминантным. «Единая судьба» российских народов сформировала такой тип человека: человек, передоверяющий свою судьбу, свои ум, честь и совесть партии и государству, человек, лишенный права на свободную инициативу, уверенный, что в государстве от него ничего не зависит, и способный искать виновника своих бедствий (или же наоборот, творца благополучия) лишь в правителе, в государстве, но не в себе. Такое положение вещей именуется патернализмом.

С социологической точки зрения мы продолжаем жить в традиционном обществе. Таким обществом в социологии называется родоплеменная патерналистская структура. В таком обществе правят старейшины — авторитетные люди. Традиционное общество не признает прав личности. Здесь требуется одно — беспрекословное подчинение. Здесь «каждый сверчок должен знать свой шесток». Здесь нет прав («право сильного» — не право), а есть обязанности и привилегии для тех, кто к старейшинам приблизился либо сам, выражаясь языком современным, стал «дедом». В чистом виде эту модель мы видим в Российской армии и на «зоне», но она воспроизводится на всех уровнях нашего общества. Поэтому цивилизации, или городской культуры (исторически происхождение термина «цивилизация» связано с появлением городов), у нас нет. Город — это не только каменные стены, но и гражданские (городские) права. Если нет этих прав — значит, нет и цивилизации в историческом понимании этого термина.

По словам первого Уполномоченного по правам человека РФ С, А. Ковалева, выбор, стоящий перед Россией, предельно ясен: или мы выкарабкиваемся на дорогу права — магистральную дорогу развития человечества, или вновь застреваем в византийско-ордынском державном болоте. Державность — это вовсе не стремление к сильному и эффективному государству. Это — нечто прямо противоположное: языческое обожествление самодовлеющей силы государственной власти, поставленной вне общества и над ним. Державному сознанию чуждо само понятие эффективности, которое должно служить людям. Ничего подобного: это люди должны рабски и преданно служить идолу государства, возведенному в ранг «национальной святыни». Это совершенно извращенное азиатское представление о роли и месте государства в жизни страны унаследовано нами не только от советского режима — оно насильственно прививалось национальному сознанию в течение всех десяти веков российской истории. В иерархии официальных общественных ценностей державная мощь (по легенде, направленная против многочисленных внешних врагов, а на самом деле занятая в основном подавлением собственных подданных) всегда стояла на первом месте. Власть полагалось обожать или ниспровергать, но ни в коем случае не относиться к ней рационально, как к полезному и важнейшему (но и крайне опасному, если не держать его под жестким контролем) институту самоорганизации общества.

«Совершенно ясно, — пишет С. А. Ковалев, — что державная идеология в корне противоречит основному принципу современного государства — приоритету права. Между тем современное сильное государство может быть только правовым. Всякая попытка всякой власти встать над законом именуется в таком государстве произволом и является антигосударственным деянием. Никаких изъятий, никаких ссылок на высшие интересы государства (страны, народа) это правило не Допускает» [109] Ковалев С. А. Права человека как национальная идея // Рыцари без страха и упрека. М., 1998. С. 315. .

Власть — необходимый, но опасный механизм. В отсутствие жесткого общественного контроля любая власть в любой стране начинает тяготеть к этатизму, к авторитаризму, к подавлению прав и свобод личности. «Подобный контроль невозможен, если базовой ценностью становятся «государственные интересы, — заканчивает свою мысль С. А. Ковалев. — Мы и пикнуть не успеем, как они тут же превратятся в «национальные интересы», а государство, соответственно, — в национальную святыню» [110] Там же. .

Все это лишний раз говорит о том, что до либерального общества (а реформировать государство, в нашем случае — создать правовое государство, не реформировав общество, невозможно) нам, к сожалению, далеко. Либерализм в последние годы в России — немодный термин. А все потому, что слишком прочно сидят в нашем сознании рудименты прошлого, и потому, что термин этот скомпрометирован политиками, которые отнюдь не были ни либералами, ни демократами, а лишь использовали риторику этой идеологии.

Между тем только при либеральном подходе обеспечивается главенство закона, перед которым все равны, а сама верховная власть разделяется и ограничивается (о необходимости такого ограничения говорит вся интеллектуальная традиция правового государства), а при патерналистском подходе неограниченные властные функции отдаются одному лицу, которое фактически наделяется свойством непогрешимости. Да, по Конституции 1993 г. Россия называет себя правовым государством, но давайте посмотрим: ограничена ли власть Президента? Нет, он даже не входит в систему разделения властей, он над властью, он — человек-«гарант», он — «старейшина».

В основе либеральной, естественно-правовой концепции права (естественный закон сформулирован Всеобщей декларацией прав человека: «Все люди рождаются свободными и равными в достоинстве и правах») лежит принцип свободы как необходимое условие всего доброго.

Законы нужны для охранения свободы индивидов. Это совершенно непривычная для российского менталитета модель.

Современная концепция свободы отождествляет свободу и права человека: свобода есть право, право делать все, что не запрещено законом. Однако эта концепция не перечеркнула идей древности, порождением которых, как представляется, являются некоторые сегодняшние проблемы («прав тот, у кого больше прав» и т. п.). Если в Средние века обладание правами связывалось с принадлежностью к той или иной социальной группе и для этих групп права были различны, то сегодня мы говорим, что правами обладают все люди и основными правами — все в равной степени.