Хайнц Хёне - СС. Орден «Мертвая голова»

«Что за чушь вы тут несете?» – опешил Гиммлер. «Рейхе – фюрер, – ответил д'Алкен, – подобные вещи я слышу теперь от наших парней повсюду. Война идет уже два года, мы узнали своего противника, и стало ясно, что с такими теориями мы далеко не уедем». Возмущенный Гиммлер прервал разговор, но полученная встряска, видимо, возымела свое действие. Через несколько дней он вызвал д'Алкена и поручил ему взять власовцев на фронт и начать психологическую войну против советских войск. Правда, делать это следовало таким образом, чтобы не нарушить приказа фюрера – то есть обещать дезертирам вступление в Русскую освободительную армию, которой не существует и никогда существовать не будет, если Гитлер не переменит решения.

Д'Алкен принялся за дело на свой лад. Он начал операцию «Зимняя сказка», первую успешную пропагандистскую акцию по привлечению советских дезертиров на сторону немцев. «Зимняя сказка» пробила также брешь в глухой обороне Гиммлера. Постепенно он стал прислушиваться к аргументам д'Алкена, позволил использовать видных власовцев в эсэсовской пропаганде и даже признал самого Власова. В октябре 1943 года Гиммлер кричал: «Этот подручный мясника – опасный большевик!», но уже через год рассудил по-другому и разрешил Власову сформировать две русские дивизии. «Желаю вам успехов в интересах нашего общего дела», – написал рейхсфюрер бывшему «недочеловеку».

Гиммлер сидел как на иголках, опасаясь получить замечание от фюрера за этот флирт с власовцами, но поскольку Германия терпела поражения, критики близорукой восточной политики усматривали в альянсе СС с бывшим советским генералом свой последний якорь спасения. Именно на СС они возлагали надежду, как на единственный механизм возможных преобразований. Поступавшие в штаб Гиммлера меморандумы дают представление о ситуации и об «эффективности» нацистского режима.

Мелитта Видеман возобновила нажим: «Темпы продвижения организации Власова совершенно несвойственны методам авторитарного государства. Это темп нерешительности и упущенных возможностей». Губернатор Белой Рутении фон Готберг как бы уже умывал руки: «Я еще с зимы 1941/42 года письменно и устно указывал на необходимость изменения нашей базисной позиции. Если принять во внимание психологию восточных народов, думающих только о настоящем, то ясно, что у нас тогда была гораздо более благоприятная возможность быстро завершить эту войну, чем теперь».

Самым суровым критиком немецкой оккупационной политики был генеральный комиссар Крыма Альфред Фрауэнфельд. Он прибегал к таким крепким выражениям, что даже обвинитель на Нюрнбергском процессе Роберт Кемпнер воскликнул в удивлении: «Но вы же написали поразительные вещи!» Немецкую оккупационную политику он именовал образцовой глупостью: «Всего за год мы достигли грандиозных успехов на пути превращения полностью пронемецки настроенных людей, приветствовавших нас как освободителей, в партизан, которые бродят по лесам. Влияние такой политики на ход событий было только отрицательным… Система беспощадной жестокости… Несколько веков назад такие методы применялись к чернокожим рабам… Издевательство над здравым смыслом… Верх глупости, доказательство того, что те, кто бравирует своей жестокостью и изображает расу господ, на деле – просто невежественные болваны».

Этот меморандум, полученный в феврале 1944 года, глава партийной канцелярии Борман переадресовал Гиммлеру: ведь прежде всего там содержалась критика эсэсовской славянской доктрины. 26 марта 1944 года Гиммлер заметил по этому поводу: «Фрауэнфельд не так уж не прав». Постепенно даже самые убежденные нацисты в СС пришли к горькому выводу, что в их тоталитарном государстве неприменимы даже элементарные правила психологической войны. Раздираемая интригами противоборствующих клик, неспособная к реформированию, перед явным превосходством противников на Востоке и на Западе, гитлеровская Германия потихоньку скатывалась к гибели.

Перед лидерами СС все чаще вставал тяжкий вопрос: а есть ли у них будущее в постгитлеровский период? «Доклады из рейха» СД не оставляли сомнений: немцы хотят мира, покоя и прекращения бессмысленной войны, начатой Гитлером.

Доклад от 10 февраля 1944 года: «Говорят, что наш враг, при всей его глупости, вцепился в нас так крепко, что неизвестно, удастся ли нам его когда-нибудь сбросить, хотя уже много раз нам сообщали, что „враг разбит наголову“».

6 апреля: «В период тревожного ожидания вторжения и возмездия, когда нам изменила удача на Востоке, люди спрашивают себя, а что случится, если мы перестанем держаться? Стоит ли нести страшные жертвы и лишения, которых требует и будет продолжать требовать война? Постепенно люди склоняются к миру».

20 апреля: «Постоянное напряжение, тревога по поводу событий на Востоке, несбывшиеся ожидания „спасительного чуда“ порождают у населения усталость и разочарование. Вообще люди „сыты по горло“ войной. Повсюду велико желание, чтобы она поскорее закончилась».

Руководители СС, читавшие эти секретные донесения, неизбежно должны были задуматься о судьбе СС после краха всего того, во что они верили. Они давно уже думали о том, что казалось непредставимым, и мысль о Германии без Гитлера уже не являлась для них крамольной. Война лишила их многих иллюзий и уничтожила былое единство фюрера и СС. В 1944 году перед всеми руководящими лицами, в том числе в СС, стоял вопрос: допустить ли полное разрушение страны ради сохранения преступного режима.

Но орден СС не был бы собой, если бы там царило единодушие. Реакция облеченных властью лидеров СС значительно разнилась – от требований смещения Гитлера до неистовой защиты режима. Их можно разделить на пять групп. Первая – это узкий круг Артура Небе из криминальной полиции: они годами были в контакте с внутренним сопротивлением, включая даже настоящий заговор 20 июля 1944 года. Вторая группа – это генералитет ваффен-СС: против убийства Гитлера, но за то, чтобы во взаимодействии с вермахтом отстранить его от военного командования и заключить перемирие с западными союзниками. Далее – круг Вальтера Шелленберга: прагматики из СД стремились (какое-то время с одобрения Гитлера) заключить сепаратный мир, но если понадобится – «сдать» и Гитлера. Четвертая группа – это значительная часть лидеров СС, от Беста до Олендорфа: они были против любых жестких действий в военное время, но верили в возможность преобразований после войны. И наконец, существовали фанатики, желавшие «идти до конца, каков бы он ни был»: это преемник Гейдриха Эрнст Кальтенбруннер и Генрих Мюллер, сторонники жестокого подавления малейших признаков инакомыслия.

Антигитлеровский круг Артура Небе сложился еще в 1938 году, в крайне напряженный период судетского кризиса. Именно тогда некоторые генералы начали впервые подумывать о том, чтобы прервать этот марш к катастрофе, сместив Гитлера путем военного путча. В те дни государственный служащий и тайный противник нацизма Ганс-Бернд Гизевиус познакомил своего друга Небе с военными оппозиционерами: генерал-полковником Бекхом и Гансом Остером (впоследствии служил в абвере). Небе тогда был начальником Крипо – криминальной полиции (группенфюрером СС и руководителем подразделения в РСХА он стал позднее). Небе воспринял этих оппозиционеров весьма скептически и с большим недоверием: опытный профессионал полицейской службы увидел, что конспираторы – просто дилетанты. Он привык прятать следы, и его ужаснуло, как это они – почти в открытую, на публике – рассуждают о низложении фюрера. Сам Небе, приезжая на их встречи, оставлял машину где-нибудь на соседней улице, тщательно изучал обстановку и только после этих предосторожностей появлялся среди заговорщиков – всегда неожиданно. Герделер, сверхболтливый вожак сопротивления, не знал даже имени видного эсэсовца, которому оппозиционеры были обязаны информацией из РСХА. Если случалось так, что Герделер вдруг мог появиться на совещании, где присутствовал Небе, осмотрительный офицер полиции вовремя исчезал.