Хайнц Хёне - СС. Орден «Мертвая голова»

Однако одинаковая юрисдикция, под которую подпадали все ранги СС, могла, как опасался Гиммлер, привести к уравниловке и повредить военной дисциплине в целом. Поэтому он провел горизонтальную линию, отделяющую высшее жречество от просто жречества и от рядовых братьев. От масонства, перед которым рейхсфюрер испытывал почти суеверный трепет ужаса, он перенял и ввел в своем ордене некие «особые знаки», одаряющие внутрикастовую иерархию – опять же по мнению масонов – мистической силой. Серебряный перстень с печаткой в виде черепа сначала имели право носить только старые борцы, но потом этот круг был расширен. К 1939 году кольцо носил уже каждый командир, занимающий свою должность не менее трех лет. А вот кинжал превратился в один из важнейших символов «нового германского рыцарства». Его вручали эсэсовцам не ниже унтерштурмфюрера, и то не всем. В отличие от перстня с печаткой «статус» кинжала не был расписан в общем уставе, его удостаивались только по распоряжению рейхсфюрера. Лишь выпускники эсэсовских кадетских школ получали кинжал автоматически, после сдачи последних экзаменов. Кинжал подчеркивал значительность его обладателя, и среди высших чинов число удостоенных кинжала возрастало пропорционально. К концу войны кинжалы имели 362 из 621 штандартенфюрера, 230 из 276 оберфюреров, 88 из 96 группенфюреров, 91 из 92 обергруппенфюреров и каждый из четырех оберстгруппенфюреров. Кроме того, очевидно, под впечатлением предания о 12 рыцарях Круглого стола Гиммлер никогда не сажал за свой стол больше 12 гостей и по примеру короля Артура, который выбрал 12 храбрейших, назначил 12 лучших обергруппенфюреров на высшие посты в своем ордене.

Для немногих избранных Гиммлер хотел иметь особые знаки отличия. В 1937 году профессор Карл Дибич, глава эсэсовского отдела, имевший отношение к искусству получил от рейхсфюрера задание разработать гербы для нескольких видных лидеров СС. Не успел Дибич развернуться, как у Гиммлера родилась новая идея и возникла целая группа «Наследие предков», которая занялась изучением и раскопками германских древностей по всей стране. Они же дали материал и Дибичу, базируясь на племенных эмблемах древних германцев.

В замке Вевельсбург Гиммлер обрел свою Валгаллу, где он мог собирать за круглым дубовым столом своих рыцарей и разместить их подобающим образом. Они встречались в обширном зале, 100 на 145 футов, где у каждого был свой стул, обтянутый свиной кожей, с высокой спинкой и серебряной табличкой с именем хозяина. Они часами сидели вокруг стола, совещались или занимались медитацией, напоминавшей спиритический сеанс. Каждый из этих избранных имел в замке свои покои, выдержанные в стиле разных эпох и посвященные определенным историческим лицам.

Хозяин замка – по отзыву министра вооружений, «то педант-учитель, а то откровенный чудак» – продумал даже церемонию кончины для своих рыцарей. Внизу, под обеденным залом, находилась крипта, окруженная каменными стенами толщиной в пять футов. Каменные ступени вели в углубление наподобие колодца, там стояли у стен 12 каменных пьедесталов. В случае кончины обергруппенфюрера его герб подлежал сожжению в этом царстве смерти, а урна с пеплом должна была стоять на одном из пьедесталов. Четыре отверстия в потолке были устроены таким образом, чтобы дым во время церемонии сожжения поднимался одной ровной струйкой.

Рассказывали, что Гиммлер обыскал всю Вестфалию, потому что, по преданию, там стоит замок, который должен уцелеть среди всеобщего разрушения во время нового нашествия с Востока, и вот наконец натолкнулся на Вевельсбург. Этот старинный замок в горах, названный по имени одного из первых владельцев – полулегендарного рыцаря-разбойника Вевеля – и в свое время ставший центром сопротивления гуннам, не мог не произвести впечатления на рейхсфюрера: ведь его жизнь в равной степени принадлежала настоящему и прошлому.

Прагматик, живущий в настоящем времени, воспользовался трудностями местных властей, на чьих плечах лежала забота о содержании замка. Они были только рады свалить эту обузу на Гиммлера. Став в июле 1934 года владельцем замка за чисто номинальную ренту – 1 марка в год, он обратился к министру экономики: «Я предполагаю использовать Вевельсбург как всегерманскую школу командного состава СС… для этого требуется максимально возможная субсидия государства на покрытие расходов по зданию». Внутри своего личного штаба он выделил управление Вевельсбурга под началом штандартенфюрера Зигфрида Тауберга (в 1937-м он стал именоваться комендантом крепости); эсэсовскому архитектору была поручена реконструкция, а работу выполнили отряды Трудового фронта.

Личные апартаменты самого рейхсфюрера находились в южном крыле над обеденным залом и включали зал для его обширной коллекции оружия, библиотеку, в которой насчитывалось 12 тысяч книг, зал для приемов, а также помещения для заседаний Верховного суда СС. В том же крыле находились комнаты для Гитлера, но он, впрочем, никогда не появлялся в Вевельсбурге – отчего, видимо, и пошла молва, что ему суждено тут быть погребенным.

К концу войны Вевельсбург стоил уже 13 миллионов марок, но замок этот, со всеми ритуальными затеями, был для Гиммлера не просто игрой в «живые картины». Он считал, что история (или его собственная версия истории) может стать одновременно и объединяющей и движущей силой в СС. И Вевельсбург был не единственным эсэсовским замком в стране. В 1937 году Гиммлер заявил: «Моя цель состоит в том, чтобы, по возможности, в каждом округе СС был создан подобный культурный центр, памятник германского величия и германской истории. Они должны быть восстановлены и приведены в состояние, достойное культурной нации». В 1936 году Гиммлер основал Общество освоения и реставрации памятников немецкой истории и культуры, и приоритеты были отданы любимым периодам рейхсфюрера – эпохе германского язычества и колонизации немцами Востока. Памятники и документы такого рода наиболее соответствовали антиславянским и антихристианским идеям СС. Гиммлер заметил: «Такие вещи в высшей степени важны в политической борьбе».

Гордостью Гиммлера стал Мемориальный фонд короля Генриха I. Этот германский король (875–936) покорял славянские земли и пользовался поэтому особенным расположением Гиммлера, ненавидевшего поляков. В день тысячелетия смерти Генриха I Гиммлер поклялся на его могиле в Кведлингбургском соборе (тогда пустой) «завершить миссию саксонского короля на Востоке». Через год в торжественной обстановке перенес туда останки короля. Он хотел, чтобы эта гробница стала местом паломничества для немцев, их «святой землей». Потом, на каждую годовщину этого события, Гиммлер по ночам приходил туда для безмолвного общения со своим тезкой.