Адольф Эрман - Жизнь в Древнем Египте

Ахех, то есть грифон (согласно W., iii. 312)

Саг (согласно W., iii. 312)

Крокодил же считался грозным владыкой воды, и египтяне верили, что его облик принимает бог воды Себек. Теперь и бегемот и крокодил покинули Египет (крокодил редко, но встречается. – Ред.), но прежде были в этой стране так же многочисленны, как в тропической Африке. Их часто можно увидеть на рисунках эпохи Древнего царства – крокодила, который лежит в засаде, дожидаясь, пока коровы войдут в воду, и бегемота, который в слепой ярости бросается на рулевое весло лодки или даже хватает крокодила своими мощными зубами. На крокодила охотились, несмотря на то что он был священным для бога воды, и то, что не существует изображений этой охоты, объясняется, вероятно, упреками совести. Но по отношению к бегемоту религиозных запретов не было, и во все времена знатные мужчины любили изображать в своих гробницах охоту на этого зверя [160], тем более что привкус явной опасности позволял им гордиться достигнутым успехом. Похоже, что египтяне преследовали бегемота только по воде, на лодках; их оружием был гарпун, древко которого отделялось от наконечника, как только он попадал в зверя. Если раненый бегемот нырял глубоко в воду, охотник позволял ему это, разматывая прикрепленный к гарпуну канат, хотя существовала опасность того, что зверь утянет за собой вниз и лодку. Скоро бегемоту становилось необходимо подняться на поверхность, чтобы дышать, и тогда охотник мог снова поразить его. Постепенно, как у нас при добыче китов, могучий зверь от постоянных ранений терял силы, и, наконец, на его огромную голову набрасывали канат и вытягивали животное на берег.

Фиванские рисунки из гробниц эпохи Нового царства (согласно W., ii. 92)

Ливийская пустыня левобережья Нила и гористая Аравийская пустыня на правобережье великой реки и сейчас предоставляют много возможностей для охоты, а в давние времена этих возможностей было еще больше, поскольку многих животных, которые раньше обитали в этих местах, теперь можно встретить только в Судане. По склонам гор паслись стада каменных козлов, стаи газелей резвились среди песчаных холмов, были еще антилопы и животные, родственные коровам. На границе пустыни выли гиены, рыскали шакалы и лисы. Там водились также в большом количестве зайцы, дикобразы, ихневмоны, виверры и другие мелкие звери. Для любителей волнующей охоты была и крупная дичь: они могли выслеживать «яростного» леопарда или «дикого видом» льва [161].

Возможно, охотник с богатым воображением надеялся также добыть одно из тех чудесных животных, о которых все говорили, но которых никогда не видел ни один живой человек [162]. Это были ахех, самый быстрый из всех зверей, наполовину птица, наполовину лев, сфинкс, царственный зверь с головой человека или барана и телом льва, крылатая газель или даже саг, существо с телом львицы и головой сокола, у которого хвост заканчивался цветком лотоса. Египтяне предполагали, что все эти звери и многие другие животные такого же типа существуют в великой пустыне, и Хнемхотеп, часто упоминавшийся здесь наместник из Среднего Египта, живший при XII династии, приказал изобразить среди животных в своей большой сцене охоты пантеру, у которой из спины растет лицо с крыльями. Вероятно, он полагал, что такое животное могло потревожить окрестности Бени-Хасана.

Охоту в пустыне египтяне любили во все времена. Мы знаем, что фараоны времен Древнего царства имели своего «начальника охоты», который также был «начальником округа пустыни» [163]. Что же касается фараонов Нового царства, мы часто читаем о том, как охотились они сами. Тутмос IV охотился в окрестностях Мемфиса [164]в сопровождении только двух львов; а о его сыне Аменхотепе III мы можем прочитать, что за первые десять лет своего царствования он собственной рукой убил «110 диких львов» [165]. Обычно в пустыне охотились со сворой собак, которым разрешали вспугивать и убивать дичь [166]. Охотничьими собаками были крупные борзые с остроконечными стоячими ушами и загнутым вверх хвостом; эту породу (ее современное название слуги) до сих пор используют для той же цели в степях Судана. Египтяне очень любили показывать на своих рисунках, как умело эти псы вонзали свои острые зубы в шею или задние ноги антилопы. Эти изящные собаки рисковали нападать и на достаточно крупных хищников. Один рисунок времен Древнего царства изображает охотника, который привел быка в пустыню, в холмистое место, и теперь лежит в засаде вместе с двумя своими гончими. Бык, обнаружив, что его оставили одного, мычит от страха и этим приманивает к месту засады большого льва; охотник затаив дыхание ждет подходящего момента: он готов в один миг спустить собак и позволить им напасть на льва [167], когда царь зверей будет прыгать на голову испуганного быка.

Рисунок времен Древнего царства (согласно W., ii. 87)

Египтяне также любили ловить антилоп живыми – не для того, чтобы селить их в своих парках, а чтобы откармливать вместе со своим скотом.

Похоже, что в горах они ловили каменных козлов голыми руками [168], но в пустыне пускали в ход лассо – длинный аркан с петлей на конце [169]. Умелый охотник бросал лассо так, что веревка обвивалась вокруг ног и туловища животного. После этого охотнику достаточно было одного сильного рывка, чтобы сбить беспомощного зверя с ног.

Мы почти можем предположить, что египтяне относились к стрелковому оружию с тем презрением, которое испытывали к нему очень многие народы; во всяком случае, изображения охоты с луком и стрелами встречаются гораздо реже, чем изображения других видов охоты. Даже при стрельбе из лука египтяне использовали собак, которые вспугивали дичь, и, возможно, загонщиков с палками, которые подгоняли зверей к охотникам. Мощный лук и стрелы длиной в метр вполне позволяли убивать даже львов.

Страстный охотник, как правило, бывает большим любителем животных, и ему доставляет наслаждение возможность в собственном доме самому присматривать и постоянно наблюдать за теми зверями, которые вне дома проносятся мимо него в качестве дичи, когда он охотится. Поэтому богатые египтяне во все времена имели зверинцы, в которых содержали животных, пойманных в пустыне с помощью собак или лассо, а также зверей, привезенных в Египет по торговым путям или в качестве дани. Из соседних пустынь, полупустынь и саванн они доставляли львов и леопардов (которых привозили к хозяевам в больших клетках) (а также африканских слонов. – Ред.) и там же отыскивали гиен, газелей, каменных козлов, зайцев и дикобразов, из «стран благовоний» и с верховьев Нила прибывали леопарды и гепарды, бабуины и жирафы, а из Сирии – медведи и индийские слоны, последние доставлялись с Индостана. Восторг египтян был еще больше, когда эти звери были ручными: когда эфиопский зверь каери был обучен танцевать и понимать слова, или когда лев был выдрессирован так, что побеждал свой дикий нрав и ходил следом за своим хозяином, как собака. Рамсес II имел ручного льва, который сопровождал его в сражениях, а в военном лагере по ночам спал перед палаткой своего царственного хозяина. Во все времена существовали ручные обезьяны, которых привозили из чужих стран [170]. Небемехут, египетский придворный в царствование фараона Хафры (Хефрена), имел двух внешне неуклюжих длинногривых бабуинов и в их сопровождении вместе со своей женой инспектировал работу своих ремесленников; несомненно, этот вельможа испытывал величайшее удовольствие от надзора над подвластными ему людьми, которых обезьяны принимали за своих сородичей [171]. Однако большинство египтян довольствовались одной маленькой обезьянкой, и мы иногда видим, как она, сидя под столом, разрывает на части луковицу или вываливает содержимое из корзинки.