Манфред Кох-Хиллебрехт - Homo Гитлер: психограмма диктатора

Адольф Гитлер, прекрасно знавший свое происхождение, «еще в юности был благодарен отцу за то, что тот переменил фамилию. Он считал, что Шикльгрубер звучит слишком просто и несколько комично». Изменение фамилии сыграло не последнюю роль и в карьере фюрера. В действительности трудно представить, чтобы в качестве немецкого приветствия произносили бы «Хайль Шикльгрубер». «Хайль Гитлер» было куда как благозвучнее. В ответ на соответствующий запрос 3 июля 1933 года рейхсканцелярия телеграфировала на места: «Рейхсканцлер в принципе запретил кому бы то ни было выбирать в качестве имени фамилию "Гитлер"».[145]

В точки зрения расовой чистоты происхождение Адольфа Гитлера было безупречно. Все его предки были крестьянами из поросшей лесами низинной части Австрии, которые никогда не занимались ремеслом, являясь готовой иллюстрацией к доктрине «Кровь и земля». Даже их фамилии, Шикльгрубер, Пельцль, Гешль и Декер, были баварского происхождения. Только принятая в 1877 году Алоизом и не употреблявшаяся ранее в роду фамилия Гитлер, по-видимому, происходит от чешской Гидларчек, распространенной среди евреев, о чем свидетельствует могильный камень с надписью «Адольф Гитлер», обнаруженный журналистами на старом еврейском кладбище в Будапеште.

Однако Адольф Гитлер старался не афишировать свои деревенские корни. В «Майн кампф» он подчеркнул, что родился в Браунау, хотя это и произошло только потому, что его отец служил на местной таможне. Вскоре Алоиза перевели в другое место, и этот городок не играл какой-либо роли в дальнейшей жизни его сына Адольфа. Своим родным городом Гитлер считал Линц, хотя и там у него не было никаких корней. Тем не менее до последних дней жизни он планировал полностью перестроить этот город, подарить ему ценное собрание картин и, возможно, возвести там свой мавзолей. С родной деревней его бабушек и дедушек фюрер обошелся таким образом, как будто там проживали славяне либо другие «недочеловеки», — она была снесена, и на этом месте устроили военный полигон.

Уже его отца, которого тяготила узость деревни, влекло в город. В глазах Гитлера отдаленная к чешской границе местность, его историческая родина, не была ничем другим, как захолустьем и местом преступных кровосмешений, с которым он не желал иметь ничего общего.

Именно из-за этого Адольф Гитлер, чья любовь к детям была широко известна, не желал обзаводиться собственным потомством. Более того, он даже подвел под свое решение солидные биологические аргументы. У гениального человека, а он ни на минуту не сомневался в том, что является гением, очень часто рождаются кретины. «Когда Гитлера спрашивали, почему он не женится и не заводит детей, он всегда отвечал: "Можно служить своему народу и не имея сыновей. Однако отцу всегда приходится бояться, что его дети могут наследовать от какого-либо дальнего предка плохие качества"».[146]

Оценивая себя с этой точки зрения, Гитлер приходил к весьма печальным выводам. Члены его семьи редко доживали до преклонного возраста. Его родители также умерли довольно рано. Кроме того, у сестры его матери Иоганны (Ханитант) был горб. Убежденность в слабости своего здоровья и предчувствие ранней смерти заставляли Гитлера постоянно спешить с осуществлением своих жизненных планов. Даже необходимость агрессии против Советского Союза он объяснял тем, что должен справиться со столь сложной задачей, пока у него еще есть силы, поскольку жить ему осталось не так долго. Сравнивая себя с пышущим здоровьем Муссолини, он говорил, что похож на человека, «у которого тьма уже застилает глаза, а в обойме остался только один патрон».[147]

Во главу угла был поставлен темп. Именно скорость, порой даже в ущерб основательности, была возведена нацистами в ранг новой национальной добродетели; внутренняя и внешняя политика понимались как некий всеобщий забег на короткую дистанцию. Летом 1939 года в доверительной беседе Адольф Гитлер сказал своему адъютанту по военно-воздушным силам Николасу фон Белову: «Я не собираюсь ждать именно потому, что у меня нет времени на ожидание».

Как истинный ипохондрик Гитлер подчинил свой образ жизни тому, чтобы укрепить здоровье. Еще в молодости он бросил курить. Более того, по окончании войны фюрер собирался вообще запретить курение. Начиная с апреля 1939 года было запрещено курить во всех партийных учреждениях. 4 марта 1944 года Гитлер поручил своему секретарю Борману подготовить документ о запрещении курения в трамваях. Фюрер вообще не употреблял спиртное, пил в основном только минеральную воду и питался исключительно вегетарианской пищей. Чтобы укрепить свою жизненную силу, он получал от личного врача уколы и проходил курс лечения для обновления кишечной флоры.

Ранняя смерть его матери от рака вполне могла вызвать у Гитлера особенный страх перед этим заболеванием. Когда в 1935 году у фюрера обнаружили в голосовых связках узел, он был убежден, что у него рак гортани. Гитлера пугала печальная судьба германского императора Фридриха III, который умер от этой страшной болезни. Как и следовало ожидать, опухоль у Гитлера оказалась доброкачественной. С нескрываемым облегчением Геббельс записал в своем дневнике: «Профессор Айкен, истинный германский врач, сохранил голос фюрера». Такой же ужас Адольф Гитлер испытывал и перед инфекционными засолеваниями. Он с неохотой подавал для пожатия руку незнакомым людям и всегда боялся заразиться бациллами, из-за чего крайне редко прикасался к деньгам. 24 июля 1942 года армейский адъютант сделал следующую запись: «Особое внимание уделяется тому, чтобы исключить любую возможность заражения фюрера инфекционными болезнями. Каждый человек, который непосредственно находится в контакте с фюрером либо его окружением, должен быть исследован на предмет отсутствия у него возбудителей болезней (прежде всего блох и вшей)».[148]

В этой связи одно из наиболее страшных преступлений Гитлера, программу эвтаназии, можно рассматривать как реакцию фюрера на то, что он сам стал жертвой кровосмешения предков. Это же послужило и основанием для нежелания Гитлера иметь детей, поскольку они могут родиться дебилами. Несмотря на то что фюрер объяснял это собственной гениальностью, истинная причина все же была в нездоровой наследственности, о которой он был прекрасно осведомлен.

Все вышесказанное сыграло свою роль и тогда, когда в 1940 году ему на утверждение представили анкету, при помощи которой должен был пройти отбор тяжелых душевнобольных, содержащихся в лечебницах и санаториях, для последующей эвтаназии. Гитлер запретил проводить анкетирование. Возможно, одной из причин было то, что он не был уверен в том, что его тяжело больная мать смогла бы выдержать тестирование. Конечно, он ни на минуту не усомнился в физической полноценности своей матери, но не мог не думать о ней, когда речь шла о тяжелобольных.